Путешествие по Европе. Часть 2. Греция.

7.07.

Семели (Греция) – Авдира (Греция) – Литохоро (Греция)

Мы ночевали в фантастическом месте. Отель – несколько двухэтажных белых зданий с черепичными крышами, большим бассейном с гротами, открытой обеденной верандой. Он затерялся среди невысоких горушек, поросших оливами. Вокруг – ни души. Этакое место нигде. Вокруг бушевали грозы, а этот пятачок даже дождь обходил. Мы были единственными постояльцами. Большой номер с камином, бассейн, в котором мы, несмотря на сумерки, поплавали, ужин от хозяина – натурально домашний, со свежей брынзой и ароматным кофе… Больше и мечтать было не о чем.

Утром ослепительно сияло солнце. Мы позавтракали вместе с хозяевами, пожелали им удачи, загрузили Генри, проехали пару километров…

- Тормози! – заверещала я. Алеша послушно тормознул. Мы остановились в нескольких метрах от животного, которое перебегало дорогу. Вышли. Подошли ближе. Внимательно его рассмотрели. И перенесли туда, куда оно явно стремилось, иначе стоять нам пришлось бы еще минут двадцать. В Греции все настолько медленное, что дорогу перебегают черепахи. Да и правильно: зачем спешить, если можно не спешить.

Туристы вряд ли доедут до этих мест, они вдалеке от привычных автобанов. А зря. Поэтому только вам даю наводку. Если выезжаете из Пловдива, держите курс вниз до самого моря. А там, уже на территории Греции забираете наискосок, правее, и натыкаетесь на развалины древнего города Абдеры. Да их любой покажет. По собственной воле мы туда никогда не забрались бы, но это была взрослая мечта Алеши, мне после Пловдива крыть было нечем, и я безропотно составила нужный маршрут.

Оказалось реально интересно.

2500 лет назад в этом городе жили Демокрит, Протагор и бывал Гиппократ. Сохранились целые улицы развалин – ну, как развалин – фундаментов и остатков стен. Однако люди с воображением легко достроят эти дома. Есть колодцы с водой – до сих пор плещется, есть внутренние дворики, есть даже «Рублевка» с богатыми руинами. Все подробно описано на табличках рядом с камнями. Археологи собрали самое ценное и сделали музей. Остальное подбирают туристы. Мы в одном «доме» нашли ручку от амфоры и осколок черепка с росписью. Без росписи их там – как грязи. Сначала мальчики робели, а потом вошли во вкус и насобирали карманы черепков. Ладно, кого я обманываю – мои карманы тоже знатно оттопыривались, когда я шла к машине. Кстати, если бы я была смотрителем этих развалин, я бы нарочно ежемесячно била десяток кувшинов и кидала осколки.

Второе местечко уже ближе к цивилизации. Выезжаете из Абдер и снова направо. Километров 150. На «пальце» Греции, где кольцом надет Афон, есть парк Аристотеля. Место – Стагир, но не тот, в котором Аристотель родился, а другой, километров 30 в сторону. В парке куча всяких изобретений, которые имеют отношение к великому греку. Какое, впрочем, понять невозможно. То ли он все их изобрел, то ли просто надо было заполнить пространство, иначе за что брать деньги. Но эффекты интересные. Две тарелки на расстоянии 50 м. Шепчешь в центр одной – слышно в центре другой. Можно сделать водоворот в большом столбе с водой. Но интереснее всего крутилка с кругами, типа мишени. Раскручиваешь, смотришь на нее минуту, потом переводишь взгляд на мир, а он весь крутится. Идешь – вокруг тебя трава вертится, деревья пляшут, люди хороводят.

В общем, учитывая непопулярность этих мест и возможность ходить почти в одиночестве, мегакруто.

А если потом проехать ещё пятьдесят серпантинных поворотов в сторону Афин, чтобы кишки скрутились в узел, будет деревня Арнео (так я ее прочитала). На главной деревенской площади есть таверна. Там самая вкусная еда из всей, что мы ели в Греции. Потому что не для туристов. Я вам скажу, если бы мне их повара, у меня был бы один из лучших ресторанов в Москве!

 

8.07

Литохоро (Греция) - Олимп (Греция) – Кастраки (Греция)

Местом для ночевки мы выбрали деревушку Литохоро у самого подножья Олимпа. Потому что была робкая мысль на этот самый Олимп взойти. Но выдвигаться надо было очень рано. В шесть утра.

За ужином мы решили, что:

- слабаков среди нас нет;

- выйдем в восемь – раньше не проснемся.

Когда я читала отзывы про восхождение на Олимп, все описывали это как приятную, но длительную прогулку. Идешь себе в горочку, видами любуешься. Можно брать с собой маленьких детей, инвалидов, беременных женщин. Ни одна собака не созналась, что уже через десять минут тебе хочется сдохнуть. Через пятнадцать сдыхаешь. Если не открылось второе дыхание. Дыханий этих тебе нужно на весь подъем сто пятьдесят, не меньше. Я не знаю, как эти авторы отзывов обычно гуляют, если именно так, как мы ползли на гору Зевса – я живу в стране больных на всю голову.

Парковка перед началом тропы на гору забита машинами до отказа. Прямо слет альпинистов-самоучек. Мы бодро ступили на тропу. Это было последнее, что мы сделали бодро.

Мой уровень физической подготовки – минус пятнадцатый. Лестницу на четвертый этаж в Останкино я преодолеваю с восемью привалами и ночевкой. Горы не люблю. Высоты опасаюсь. Зачем именно я потащила всех туда? Даже ворчать не на кого. Тропа на Олимп – это направление в камнях и корнях, а корни еще, гады, образуют ступеньки. Где не образуют, там им помогли люди, подперли. Так что взбираешься по невсебенному количеству корявых, длинных, неудобных, естественных и созданных человеком ступенек. А где ступенек нет, по камням. По камням легче, чем по ступенькам. Потому что колени отказываются сгибаться минуте на пятой.

Ноги практически сразу пытались повернуть назад, но кто их слушает, у них права голоса нет никогда. Голова тоже что-то вяло пищала, но задница, искательница приключений, ее быстро угомонила: я потащила семью на Олимп, и сдаться первой не позволяла гордость.

 

Вершин у Олимпа три, и если Митикос покоряют подготовленные, то на Сколио, обещали отзывы, вполне можно наведаться даже не чайнику, а кофейнику. Но мы к прямо к вершине не стремились, куда уж нам, решили дойти до Приюта и спуститься назад. Это на полпути к вершине хижина с кафе и возможностью переночевать вповалку или поставить палатку (еду и воду в приют доставляют ослы). Те, у кого мозг расположен нормально, а не альтернативно, идут туда, там ночуют, а часа в 4 утра отправляются покорять вершины. И потом спускаются. Именно такие туристы бодро двигались нам навстречу, толпами. И улыбались, гады, они все улыбались, как будто жвачку рекламируют, в сто зубов и вставную челюсть. Мы тоже улыбались, у меня эту улыбку на лице просто заклинило, и я, как девочка в каске из известного анекдота, еще дня два так с ней и ходила.

- Хелло! (весь вид туриста говорит: как я счастлив, что мне довелось побывать на этой удивительной горе, но у вас все впереди, и вы тоже будете счастливы!)

-Хелло! (я щас сдохну, но очень стараюсь это не показать, а когда я буду спускаться, я тоже буду лучиться счастьем с видом бывалого альпиниста, чтобы другим лохам при виде меня было так же завидно, как мне сейчас).

На этой тропе принято здороваться друг с другом и демонстрировать максимально довольный вид.

Минут через двадцать мы обогнали немецкий дом престарелых – милых дедушек, которые неспешно шли по тропе. Возгордились. При этом я дышала, как тот первый греческий марафонец после преодоления дистанции. Взмокли даже кончики волос. К счастью, у нас есть Женя. Вообще во все трудные места надо брать с собой детей, чтобы усиленно делать вид: я-то прямо тут же орлом влетел бы на самую вершину, но вот дети, они маленькие, им тяжело, поэтому и плетусь. Именно с таким выражением лица мы приветствовали уже знакомый дом престарелых, который догнал нас на первом же привале. Кажется, я даже насвистывала что-то легкомысленное. Немцы перекинулись с нами фразами из серии «есть еще порох в пороховницах». У них порох был, а я даже пороховницу готова была выбросить.

Мы шли, шли, шли, останавливались и снова шли. Лучше гор могут быть только, мать их, горы... Небо затянуло тучами.

- По прогнозу дождь будет после пяти, - успокаивала я всех. – Зато мы поймем, на что способны.

- Я способен остаться вот на этом камне, - Женя норовил всех обогнать, чтобы потом хоть минутку посидеть, пока мы подтянемся. У него кололо в груди, и он в принципе не понимал, что мы на Олимпе забыли. Мифы про Зевса можно и внизу почитать. У Арса, наоборот, проснулся спортивный интерес, и он скакал вперед, как архар.

Вдруг за поворотом мы вошли в облако. Это так круто! Идешь в густом тумане, впереди и сзади ничего не видно, все мгновенно становится влажным, что в жару – отдельный кайф. В этом тумане послышался звон бубенчиков. Он приближался, и вот на очередном изгибе тропы показались ослики. Они чинно цокали копытами и гадили под ноги.

- Какие милые! – оживился Женя. – Я их поглажу!

- Очень милые! Какашки по всей тропинке, - Арс животных не жалует.

Мы прижались к склону, чтобы пропустить ослиный караван. На нем доставляют продукты и прочие необходимые вещи в Приют. А по-другому никак, ни дороги, ни фуникулера. К счастью.

Часа через три адского пути ступеньки кончились. Тропинка вышла из леса и закрутилась по скалам. Из козьей она перешла в муравьиную, а внизу – обрыв, дно Тартара. Но идти было легче, потому что пробираться в гору – нормально, а в гору по ступенькам – сдохнуть можно. В пропасть я старалась не смотреть и не думать, что будет, если нога Жени вдруг соскользнет вниз. Но пейзажи, конечно, открывались фантастические: и дух захватывало от восторга, и сердце екало от ужаса – всего хватало.

Я все ждала, когда семья подвергнет меня остракизму. Дешевле было бы меня прямо тут же и спихнуть вниз, чтобы больше никогда не тащила всех черт знает куда, но нет, даже уставшие дети поворачивать назад не собирались. Видимо, идиотизм передается по наследству.

С открывшимся сто сорок седьмым дыханием мы доползли до Приюта. Только сели перекусить, как небеса разверзлись, и хлынул ливень. Было три часа. Не пять, как пророчил гадский айфон. Почему человечество уже по космосу расхаживает, как блоха по собаке, а погоду на день предсказывать не научится!

- Придется вам ночевать в Приюте, - сказали русские туристы, с которыми мы познакомились на тропе. – А утром пойдем к вершине.

- В пекло вершину, - выдохнули мы хором. – Дождь пройдет – спускаемся. У нас ни спальников, ни зубных щеток. А у них наверняка нет мест. Плевать на мокрые скользкие камни. Рожденный ползать – проползет.

Через полчаса вода в небесном душе закончилась. Даже солнышко проблеснуло.

- Зевс, здравствуй! Я же говорила, Зевс меня не оставит! – воодушевилась я. И принесла жертвоприношение: скинула в пропасть монетки. С Зевсом у меня особые отношения – Арсений завелся в моем животе именно здесь, в Греции, с ее молниями, громами и сонмом богов.

- А твой Зевс не мог поселиться на равнине? – проворчал Арс.

Обрадованные, мы начали спуск. Вниз – это вам не вверх. Жаль, наши счастливые морды некому было оценить: туристы на тропе резко закончились. Никто не знал, что минут через сорок приятной прогулки Зевс отреагирует на жертвоприношение и явится к нам лично. На самом узком и крутом отрезке пути грохнуло так, что аж уши заложило. Мы поспешно натянули свежекупленные в Приюте китайские пакетовые дождевики, и в этот момент на нас рухнула стена воды. Место полностью открытое, не спрячешься. Вверху скалы. Внизу пропасть. Нихреновая пропасть. Альпинисты видали и побольше, но костей не собрать – вполне хватит. Тропинка решила, что теперь она – ручей. По ней сразу понесся водный поток. Камни не просто скользкие – ты вообще не видишь, куда наступаешь. Вода доходила до середины икры. Рядом прогрохотал камнепад. Остановиться нельзя, следующая осыпь может смести тебя. Идя прямо по середине потока, продолжили спускаться. А Зевс предстал во всей красе. Спасибо, мол, за жертвоприношение, вот он – я. Гром, молнии, ветер, дождь хлещет, камни грохочут, вода ревет.

«Дура, - думаю, - ладно, сама пропадешь, а если дети сорвутся вниз?» Страшно за них стало. Женя словно услышал, споткнулся. Схватила его за руку и пошли гуськом: я впереди дорогу ногой ощупываю, он за мной. Медленно, зато надежнее.

- Ничего, ребята! Сейчас до лесного участка дойдем, будет легче!

- А камнепад? А если прямо по нам? – Женя крепче сжал мою руку.

- Не бойся, немного осталось! В лесу камнепада не будет, деревья задержат. Зато приключение!

- Будет что вспомнить на свалке, - повернулся к нам Алеша, стараясь улыбаться во все тридцать два зуба.

- Мне и без этого есть что вспомнить, спасибо, - прокричал Арс и, как горный козленок, ускакал вперед.

К счастью, мы добрались до лесного участка пути, опасность обвала миновала, тропа стала шире.

Еще через час пути дождь стих. Мы снова вошли в холодные облака и брели в них, высунув языки, стараясь попробовать их на вкус. И вдруг увидели ледник. Как мы его пропустили по дороге туда? Длинный снежный поток застыл в ущелье, прямо посреди тумана, в нигде. Ощущение – ты вне времени и вне пространства: тепло – и снег, ничего не видно – и красиво. Попрыгали на снегу в июле. Поиграли в ежика в тумане. Опять пошел дождь, но уже без ветра и молний, Громовержец нас поприветствовал в своих владениях и ушел отдыхать.

 

- Все, самое сложное поза…  ай! - я оскользнулась на камне. Острая боль пронзила ногу. Привет, приплыли. Подвернула. Я везде читала, что очень нужны трекинговые палки или посохи. И точно с таким же оптимизмом туристы писали: да на тропе этих посохов – как грязи. Хренушки по коленушки. Ни одного не то что посоха – трухлявой валежины в лесу, все подобрали туристы. А без палок, действительно, было трудновато.

- Арс, бери у меня рюкзак. А ты забрасывай руку мне на плечо, - скомандовал Алеша.

Медленно мы проковыляли метров двадцать. Начинало потихоньку темнеть. Такими темпами мы к утру дойдем. Не ночевать же на тропе!

- О, посох! – Алеша внезапно углядел заботливо прислоненную кем-то к дереву тупую шипастую дубину. Я торопливо ощупала щиколотку – просто подвернула, никакого вывиха, ничего страшного, на адреналине дойду. Вспомнила былой походный опыт и поковыляла, стараясь переносить вес на здоровую ногу и спасительный посох.

- Мам, это Зевс о тебе заботится! – Женя, поняв, что конец приключению близок, лучился оптимизмом.

- Угу. Голову срубил, но перед этим ласково заплел косичку, - пробурчала я. Сумерки сгущались, но тропа стала не такой сложной. Мы прошли лес, прошли спуск, прошли привал имени немецкого дома престарелых.

Еще час – и к Генри бросились, как Колумб к американской земле. Открыли багажник, быстро вытащили сухую одежду (мокрое, несмотря на дождевики, было абсолютно все, включая нижнее белье). Стремительно темнело. Парковка была забита трейлерами и джипами. Люди готовились ночевать в машинах, чтобы выйти на тропу рано утром. Итальянская семья ужинала прямо на пороге моторхоума. Дети показывали пальцем на российские номера Генри. Все было идиллически.

- Друзья, все-таки бог дураков любит! – я выжала Арсову футболку и сложила в пакет с мокрой одеждой. - Я в этом постоянно убеждаюсь. Теперь могу признаться: спуск в грозу был реально опасным.

- Я так боялся камнепада, что чуть не заплакал, - Женя прыгал на одной ноге, скрючившись и пытаясь натянуть носок на влажную пятку.

Полотенце, которым Арс вытирал голову, пробубнило:

- Гроза на обратном пути была лишней. А так интересно. Это единственное, что мне понравилось в путешествии.

- Как, по-твоему, Зевс еще мог проявить себя? Он самый грозный бог, громовержец, поэтому, как хозяин дома, вышел к нам навстречу во всей красе.

- Когда ты ногу подвернула, я решил, что смогу тебя оттуда вытащить, сил хватит, - Алеша, еще весь в мокром, старательно прилаживал фотоаппарат на штатив, чтобы сделать фото всей банды с Генри на фоне Олимпа.

- Зачем вытаскивать, мы бы тебя бросили и потом туристам бы говорили: это Олимп, здесь живут боги и пещерная тетка, - ехидничал Арс. – С рук не кормить. По утрам кусается.

- Можно было бы маму катить, как шарик, - Женя задумчиво вставил ноги в шлепанцы и сморщился от эстетического неудовольствия, но больше сухой обуви не было.

- Она с горки набрала бы слишком большую скорость, выкатилась на парковку и все трейлеры тут посшибала бы, как в боулинге.

Вот такая у меня семья, всегда поддержит в трудной ситуации, и физически, и морально.

Когда мы на всех парусах понеслись в отель, Зевс отправил богиню Ириду, и она по темному небу перекинула над нами радугу. Выдержали, мол, молодцы.

Мы говорили, что интересно, впечатляюще, но больше, конечно, на Олимп ни ногой. Долго говорили. Дня два.

На третий решили, что надо как-нибудь повторить.

Офф: чтобы спокойно идти на Олимп, нужно заночевать в Литохоро. Утром выйти. Добраться до Приюта. Там переночевать: нары, можно со своим спальником, можно с их. Еда там есть, сносная. Но места бронировать надо загодя. Рано утром, около 6, пойти выше до вершины. Иначе с 10-11 там все закроют облака, не увидите красоту. А потом медленно и красиво спуститься вниз. Если хочется добраться до вершины за один день, выйти на тропу надо часов в 5. Потому что до Приюта неподготовленному человеку, да еще и с детьми, ползи не меньше четырех часов.

Но оно того стоит – очень красивые виды.

 

9.07

Кастраки (Греция) – Метеоры (Греция) – Афины (Греция)

Ночевали мы с видом на Метеоры, в деревушке Кастраки. Над тобой нависают огромные глыбы, а ты – микроб в смешной коробочке номера.

Я бы с удовольствием соврала, сказав, что мы проснулись в пять утра и наблюдали, как поднимающееся солнце медленно окрашивает розовым черные скалы… Но нет. После Олимпа мы дрыхли, стараясь не шевелить теми самыми задними ногами, которые топтали землю богов…

Вышли около восьми, с удовольствием позавтракали вкусным греческим кофе и свежими плюшками, и только потом поехали к скалам.

Что не помешало нам насладиться Метеорами. Это удивительное место: в небо поднимаются высокие глыбы, на них – неприступные монастыри. В переводе с греческого Метеоры - «парящие в небе». Сами скалы похожи на лица. Нерукотворные. Откуда эти глыбы взялись – ученые до сих пор не выяснили: многие из них вообще выглядят упавшими с неба и вонзившимися в землю обломками.

Но веке в десятом сюда пришли отшельники. Более уединенное место и представить себе сложно: деревни далеко, дорога тоже, да и, если уж оказался тут, на отвесную скалу поди взберись…

Первым был Варнава – видимо, очень упорный и крепкий мужик, которого достал окружающий мир, и он реально искал полного одиночества. Варнава нашел приличную пещерку и построил скит Святого Духа. Потом пришли другие отшельники – скал много, на всех хватит. Так возникли несколько скитов. Через пару столетий за отшельниками потянулись монахи, которых грабили все, кому не лень: и турки, и албанцы, и сербы, и крестоносцы, кому-то даже удалось пострадать от рук корсаров. Корсарский угнетенец, монах Афанасий, притопал, соответственно, с Афона. И решил в Метеорах основать монастырь по образу и подобию афонских. Так возник Великий Метеор. А потом – целая монашеская община из двадцати четырех монастырей.

Их спасение – неприступные скалы – были их же проклятьем. Попасть наверх можно было только по лестницам (нет, не широким с балюстрадой, а навесным) или «лифтам»: садишься в сетку типа авоськи, и тебя сверху тянут монахи, а ты болтаешься между небом и землей, как плавленый сырок «Дружба». Бывало, сетки рвались, и посетители отдавали богу душу. Все стройматериалы надо было поднимать так же. И еду. И воду.

Во время Второй мировой итальянские и немецкие оккупанты разграбили эти монастыри. До нас дошли всего шесть обителей: мужские – Преображения (Великий Метеор), Варлаама (Всех святых), Святого Николая Анапавсаса, Святой Троицы; и женские – Русану (Святой Варвары) и Святого Стефана. Их еще надо разглядеть в горах: такого же цвета, как сами скалы, и только черепичные крыши обозначают жилье. В некоторые попасть легко: их сделали доступными для туристов и проложили дорогу. В некоторые – только по высоким лестницам, хотя и более удобным, чем столетие назад. Для нормального функционирования к монастырям провели грузовые фуникулеры.

Вход в монастыри платный. Есть дресс-код: закрытые плечи, ноги, голова. Если нет юбки, получишь традиционную для всех церквей тряпку на веревке. Помните, давно, еще при мамонтах, в музеях надо было надевать войлочные тапочки, прямо на твои обычные ботинки? Огромного размера, с полуоторванными тесемками, жутко скользкие… Тапочки исчезли, зато в храмах появились эти юбищи. Впрочем, никто за дресс-кодом и не следит, поступай так, как тебе подсказывают религия или вежливость. 

Медленно, стараясь не утруждать усталые конечности, мы бродили по монастырям и скалам. Все хорошо, но обилие туристов такое, словно именно сегодня и именно здесь состоится второе пришествие. Поэтому фрески мы, конечно, рассмотрели, никто не гонит, и даже смогли понаблюдать за работой реставраторов в одном из монастырей, но не пропадало ощущение, что ты пришел в место, которое все договорились считать «must see», независимо от его смысла: организованные китайские туристы повзводно выстраивались на лесенках для протокольных фото «здесь был вася», точки для съемок пристреляны и отполированы тысячами пяток, не хватало только распорядителя, который в мегафон командовал бы:

- Проходим, не задерживаемся, смотрим скорее, вы не одни…

А скалы, реально, хороши. Вот кому нет дела до туристов…

 

10.07

Афины (Греция)

В Афинах мы нашли отель размером с бельевой шкаф, зато с паркингом и видом на акрополь.

Как я себе представляла Афины: ровные улицы, белые здания, через одно – в колоннах, статуи – как у нас фонарные столбы…

Ну да, ну да… Бирюлево-Товарную представляете? Только дома пониже.

Планировка города такая: помните, как микроскопические дети берут ручку и начинают черкать свои каля-маля на листе? Вот примерно так заплетаются в Афинах улицы. Облупившиеся фасады, выбитые окна, мусорки посреди тротуаров, все разрисовано граффити… Пешеходная улочка – аналог нашего Черкизона девяностых, только поменьше. Гвалт, суета… И над всей этой копошней у подножья возвышается Акрополь, а на нем – Парфенон. То, что для кого-то – целая жизнь, для него – миг, глазами моргнуть… Поразительное сочетание бренности и вечности.

Гулять по центру – это не к Афинам. Посмотрел Акрополь с Парфеноном – и вперед, куда-нибудь еще. Но мы решили отметить здесь день рождения Арсения. Поэтому для начала пошли присмотреться к улочкам, заблудиться в них несколько раз, выйти к ненужным достопримечательностям типа королевского дворца…

- Мам, мы когда уже выйдем из этого заблуда? – канючил мальчик Ж, когда мы третий раз прошли мимо одной и той же помойки.

- Ничего не понимаю, по карте правильно сворачиваем, - бормотала я, досадуя на внезапный приступ топографического кретинизма…

- Неправильно, - Арсений уставился на железные загородки слева, а потом решительно отобрал у меня карту. – Видишь, здесь узкая улочка между домами, нам в нее надо было. Но сейчас ее закрыли.

Точно! Я тупо тыкалась в следующий, открытый проход, не замечая того, что железные воротца явно носят временный характер. Из-за этого наш путь к Президентскому дворцу удлинился на полчаса.

Но оно того стоило.

Не дворец.

Он как раз ничем особым не поразил.

Почетный караул около дворца.

Как одеты греческие караульные? Лучшие из лучших, цвет нации.

Я таращилась на мужиков в домашнем, но почему-то с ружьями наперевес, и недоумевала. Китель цвета песка после пояса заканчивался короткой плиссированной юбочкой. Прямо школьная форма моих лет, только оттенок другой. Дальше – белые лосины, на коленях перевязанные шнурками с кистями, как на шторах, и довершают картину тапочки с бооольшущими помпонами на носах. Пушистыми такими. Турецкий паша себе глаза бы выколол от зависти, если бы увидел их. Реально, это как бабушка связала тебе шапку, теплую, из колючей собачьей шерсти поносного цвета, и половину ее занимает помпон. А ты – мальчик вообще-то.

В оружии я не разбираюсь, могу разве что пулемет от пистолета отличить. Но тут было понятно, что в руках у них что-то древнее, почти трофейное.

Какие-то часы где-то пробили полдень. Стоящие по стойке «почтисмирно» помпононосцы вдруг встрепенулись и, повернувшись на носках, стали исполнять балетные па, так высоко и яростно задирая ноги, словно старались стряхнуть ненавистные помпоны, но бабушка вяжет на совесть! На сцене появились свежие танцоры, тоже с ружьями, но не сменили уставших, а с коленцами обошли Синтагму – площадь перед дворцом, затем вместе со сменяемыми позадирали ноги выше головы, помотали помпонами, покрутили юбчонками на потеху публике…

Но мне стало интересно, что это за чудо такое? Наверняка есть историческое объяснение.

Есть.

Получите.

Это эвзоны – элита пехоты. Переводится как «хорошо подпоясанные». Не спрашивайте, как они ходили и ползали с такими помпонищами и почему для пехоты главное – пояс. Не я же это придумала, а за незнакомых дизайнеров не отвечаю.

Значит, то, над чем мы по своему невежеству подсмеивались, - важная штука. Складочек на этой юбочке должно быть 400, не меньше и не больше. Я бы трёхнулась столько разглаживать на своей школьной форме. Впрочем, мне показалось, что их все же не так много. Называется юбочка фустанелла – можете не запоминать, я тоже не стала.

Шлепанцы их цокающие с помпонами – царухи. Весит такой башмак не меньше килограмма, подбит он пятьюдесятью гвоздями, чтобы не скользить. Большими гвоздями с большими шляпками, а не микроскопическими гвоздочками. Помпоны на нем якобы для того, чтобы прятать кинжал. Ну да, больше негде. И удобно так, примотал его к ноге и ждешь, когда он отвалится при ходьбе.

Шапочка – фареон – красная, как кровь греков, пролитая в битвах за независимость государства, а черная кисть символизирует слезы распятого Христа.

И да, винтовки времен второй мировой защищают президента Греции.

Появились эвзоны еще в 19 веке, когда Греция отбивала свою независимость у Османской империи, набирались солдаты преимущественно из горцев, поэтому были крепкими и бесстрашными. Форма оттуда и пошла.

Как ни странно, именно эвзоны примирили меня с Афинами. Очень все это чудное, особенное, оставь свое я и приди сюда чистым листом, готовым воспринимать мир, а не себя в мире. Это ж хорошо, что город бурлит, гомонит, застраивается, радуется, хулиганит – да примерно так и было две-три тысячи лет назад, только вместо автомобилей сновали телеги, а велосипедистам предшествовали лошадисты.

Обедать мы пошли в район Плака – старенький и тихий. Относительно, конечно.

Зашли в пару музеев, но как-то не впечатлились, словно все рукотворные красоты Греции разбросаны в ней там и сям, а не заперты в душных залах, и сюда смели просто «что-то», поскольку турист любит музеи. Любишь – получай. Но главные сокровища – не здесь, они в горах, в городках, посреди лесов или площадей, доступны и открыты, смотри на здоровье…

 

11.07

Афины (Греция)

Сегодня – день рождения Арсения. И мы пошли на Акрополь. Он реально виден отовсюду, и развалины Парфенона парят над Афинами.

В восьмом веке до нашей эры здесь жили цари. Высоко сижу, далеко гляжу. Но в начале пятого века до нашей эры многое уничтожили персы. В конце пятого греки решили застроить Акрополь заново. За дело взялся знаменитый Фидий и несколько зодчих. Они создали Парфенон, Эрехтейон – храм с кариатидами, Пропилеи, несколько храмов… Во втором веке нашей эры римляне принесли сюда христианство, статуи Афины и прочих богов и героев убрали, храмы превратили в церкви. При турках с четвертого века церкви стали мечетями. Часть зданий разобрали. Парфенон взорвали венецианцы, с которыми турки тогда воевали, пытаясь выкурить противника с укрепленного холма. И теперь его долго и нудно реставрируют, но конца-края работам не видно.

Интересно, что архитектор, зная об оптических иллюзиях глаза, специально искривил часть Парфенона, чтобы визуально все казалось ровным. Парфенон стоит на стилобате – плите. Его лестница такая широкая, что ступени слегка повышаются к центру, иначе они будут выглядеть вогнутыми. На ходьбу не влияет. Угловые колонны наклоняются к середине, две средние – к углам, и в целом конструкция выглядит прямой, иначе казалось бы, что колоннада падает. Кверху колонны чуть расширяются, иначе будут восприниматься наоборот, сужающимися. То есть, кривой Парфенон нам кажется идеально ровным.

Парфенон – храм Афины, поэтому давным-давно в нем была статуя работы Фидия, величественная, сделанная из золота и слоновой кости, украшенная драгоценными камнями.

Но не одним Парфеноном славен Акрополь. Не менее известен своими кариатидами храм Эрехтейон. Назвали его по имени героя, по совместительству царя Афин Эрехтея, а построили по преданию на том месте, где Афина спорила с Посейдоном за власть над Аттикой. Считайте, это были прямые выборы губернатора. Посейдон в качестве предвыборных обещаний кинул палицу в скалу, и оттуда брызнула морская вода, Афина же принесли оливковую ветвь, даром что была воительницей. Народ решил, что воды морской у них навалом, а оливки – штука в хозяйстве нужная. И выбрали Афину. Никаких подтасовок голосов, по уверению местного ЦИК, не было.

Кроме этого, на Акрополе есть театр Диониса – древнейший в мире. Сначала он был деревянным, но в 4 веке до нашей эры его перестроили в мраморный.

Мы изрядно утомились, впечатлениями пресытились, и поэтому неспешно поползли вниз, вниз, вниз, в суету и кафе.

Бредя потихоньку в сторону отеля, вдруг услышали какие-то тихие звуки гитары. Пошли на них, вынырнули из очередной трущобы и оказались на микроскопической площади. Вся она была плотно уставлена стульями из пяти-шести кафе. А на углу играли музыканты. Мы с наслаждением рухнули на плетеные стулья одного, самого симпатичного на наш взгляд, заказали первым делом безалкогольный мохито, а потом не спеша выбрали то, что годилось в качестве праздничного ужина.

Смеркалось. Вкусно пахло свежими лепешками и брынзой. О Женину ногу терлись две кошки, и он их тайно подкармливал. Греческие мелодии плыли в густом вечернем воздухе и словно прогоняли дневной зной, обещая прохладу, любовь и вечное счастье. Арсению уже стало пятнадцать.

 

12.07

Афины (Греция) – Дельфы (Греция) – Платамонас (Греция)

После Афин нас ждал тюлений отдых в Платамонасе – тихом местечке с шикарными пляжами.

Но по дороге мы заехали в Дельфы.

Греки считали, что здесь – центр всей земли. И кто скажет, что они не правы? То, что на карте принято обозначать Северный полюс сверху, а Южный снизу – всего лишь условность. Поместите Дельфы в центр – и через десять лет все привыкнут к такой картографии.

Как греки высчитали середину? Элементарно, Ватсон, задачка на скорость-время-расстояние для пятого класса: Зевс послал двух орлов навстречу друг другу с краев света; орлы летели с одной скоростью и провели в пути одинаковое время; встретились они в Дельфах. Пролетели ли они одинаковое расстояние и являются ли Дельфы серединой их пути? Чтобы сомнений не было, в месте встречи орлов Зевс кинул камень – Пуп земли, Омфалос.

Находятся Дельфы на Парнасе. Поэтому дорога бежала в горы, то серпантинно кривляясь, то распрямляясь, чтобы показать очередную пропасть, а мы рассказывали мальчишками все, что знали про это место, а что не знали – читали в мифах Куна, которые взяли с собой.

Здесь очень давно и очень долго был храм Аполлона, а в нем жила Пифия – прорицательница. К ней приходили за советом, приносили просьбы, а она разговаривала с Аполлоном – что-то вроде переводчика с аполлоньего божественного языка на язык простых смертных.

Пифия с детства готовилась к своей роли – отбирали ее из детей, склонных к мистицизму, затем воспитывали и тренировали. Повзрослев, она выдерживала ряд испытаний и начинала прорицать – не круглогодично восемь часов в день с двумя выходными и перерывом на обед, а несколько раз в год. Перед этим пифия три дня постилась, омывалась в священном источнике, надевала красивые одежды, садилась на треножнике, дышала одурманивающими ядовитыми парами из пещеры (тут ученые спорят – половина из них считает, что никаких паров не было) и начинала произносить разные фразы. А жрецы их толковали в меру своего умения, корыстолюбия и желания угодить пришедшему. Дело выгодное: спрашивающий должен был и лепту внести, и жертвоприношение совершить. Беднякам открыть тайны грядущего или испросить совета было не по карману.

Хотя и работа у жреца сложная, дипломатическая. Одно дело – купцу всякую чушь плести, другое – Александру Македонскому, который тоже, говорят, сюда захаживал. Поэтому жрецы фактически состязались в туманности и двойственности предсказаний.

Например, богатый лидийский царь Крёз во время войны с Персией пришел за предсказанием, и ему ответили: «Перейдешь реку Галис – погубишь великое царство». Он перешел. Персы крепко дали ему по шее. Он вернулся требовать с жрецов неустойку, мол, услугу оказали некачественно. Однако хитрые жрецы ответили: «Тебе ведь не сказали, какое царство».

Хотя были и довольные заказчики. Филипп, отец Александра Македонского, получил ответ на вопрос, как завоевать соседние державы: «Сражайся серебряными копьями». Чушь, казалось бы, серебро – металл мягкий. Филипп приложил свой или чужой мозг к высказыванию и начал первым чеканить золотые и серебряные монеты. И да, подкуп оказался действенным методом. Филипп потом говорил: «Нет такой неприступной крепости, куда не вошел бы ослик, навьюченный золотом».

Рано или поздно Пифия умирала или сходила с ума, и ее меняли новой. Таким был дельфийский оракул. Оракулом называют и самого прорицателя, и место его работы – прорицалище. Кстати, все оракулы, кроме Пифии – мужчины. Никакого равноправия.

Поговорим еще о названиях. Почему Пифия – раньше оракул принадлежал богине земли Гее. От ее имени смертным вещала нимфа Дафна. Охранял это прорицалище жуткий змей Пифон. Аполлону местечко приглянулось, идея с прорицаниями тоже, он метнулся к Пану, научился прорицать сам, убил Пифона – и оракул его. Ученые говорят, так олимпийские боги сменили древних хтонических. Как бы там ни было, за предсказаниями сюда бегали аж с 11 века до нашей эры и до середины 4 века нашей эры. Кстати, Пифон – тот же питон, если что.

Храм Аполлона сохранился в виде живописных руин – фундаменты и несколько колонн. Стены храма были расписаны мудрыми фразами Аполлона. До нас дошли 147:

- Познай себя

- В детстве учись благопристойности

- В юности учись управлять страстями

- В зрелости учись справедливости

- В старости учись быть мудрым советчиком

- Умри без сожалений

- Выучив, познай

- Услышав, пойми

- Имея – дари и т.д.

Чуть поодаль находится Дельфийский театр. Тоже симпатичное место. Скажет артист слово на сцене – а самые дальние ряды слышат его, такая потрясающая акустика, хоть и под открытым небом. И голос не надо напрягать.

Если уж хочется совсем хорошо походить по Дельфам – есть еще толос Афины. Что такое толос – расскажу кратко: никто не знает. Это такая площадка с кучей колонн и крышей, типа ротонды. Зачем – тоже непонятно. От афинского толоса остались три колонны и много-много камней, но выглядит все равно красиво.

 

13.07

Платамонас (Греция)

На несколько дней мы зависли маленьком отельчике Платамонаса. Описывать не буду, скажу только, что хозяин отельчика часто в обед, когда мы возвращались с пляжа на сиесту, угощал нас бокалом холодного домашнего вина, и мы с ним под греческий салат на дважды ломаном английском – и с нашей, и с его стороны – разговаривали о жизни. Ему хотелось путешествий, а нам – тихой жизни хозяев маленького греческого отельчика.