12 Dec

До свиДания!

До свиДания!

"Бежать, бежать отсюда, и как можно скорее! Бежать, как бегут из больницы, из тюрьмы, из темного леса... Жаль, нет машины. Все равно – бежать!"

Три дня и три ночи мы уже провели в этой стране. Я старательно улыбалась детям, чтобы они думали: так и должно быть, все по плану. Честно ходила по музеям. Не обращала внимания на холод, ветер и мокрые ноги. Но в душе устала удивляться и приспосабливаться к странным реалиям этого места. Попробуйте сфотографировать свое отражение в зеркале. Это вы – и в то же время не вы. Вот и здесь. Стол там, где ему положено, башня честно устремлена в небо, река морщится от ветра, люди безмятежно улыбаются, - внешне все правильно, внутренний смысл абсолютно иной.

Надо откинуть привычную логику нашего мира. Зазеркалье – место, где разбиваются мифы.

Мифы

Далеко-далеко на севере, так, что непонятно, это уже край земли или все же не совсем, лежит небольшая, а по нашим меркам и вовсе маленькая – у нас области больше – страна. Туда просто так не попадешь: она настолько отдельна, что и путешествуя по Скандинавии, придется заезжать специально, и в странствиях по материковой Европе путь через нее не лежит.

И теперь я понимаю одну простую истину: не лежит – не надо и прокладывать.

- Самые недорогие билеты на послезавтра – в Данию. Если мы вообще хотим куда-то улететь. Август, самый сезон, все раскуплено, - я уныло смотрела на сайт Аэрофлота.

Отпуск, заранее спланированный и забронированный, внезапно полетел к черту. Вместо пальм и длинного приключенческого отдыха появилась короткая возможность сбежать ненадолго и прямщас. Мысль ехать в Европу на машине отпала в полуфинале: ближайшие страны мы уже облазили, а в те, которые подальше, не успеем.

- Дания? Почему? – Алеша отпил глоток чая и поморщился: слишком горячий.

- Билеты, говорю, недорогие, - раздраженно повторила я убийственный, как мне казалось, аргумент: найди летом за день до вылета что-то вменяемое! - И мы там не были. Ты когда-нибудь хотел в Данию?

- Да я о ней никогда и не думал.

- Вот. Значит, специально не поедем. А тут – билеты.

- Ладно, - сдался Алеша. - Что такое Дания?

Планируя поездку, мы играем в факты: без подготовки накидываем по очереди все, что знаем о стране, и смотрим, насколько нам нравится получившаяся картина. Обычно, впрочем, она говорит о нашем скудоумии и необразованности.

- Капли датского короля.

- Сказки Андерсена.

- Печенье в круглых жестяных коробках.

- Черепичные крыши.

- Леголенд.

- Кьеркегор.

- Полуостров Ютландия из детского географического лото.

- Викинги.

Мы никогда не уезжали в отпуск спокойно, тщательно собравшись, отдохнув. Может, и есть семьи, которые после завтрака, аккуратно вымыв чашечки из-под кофе, отложив свежую газетку, спокойно берут чемоданы и едут в аэропорт или садятся в вымытую и заправленную машину. Может, они и есть. А у нас всегда обнаруживается неожиданный аврал на работе ровно до времени выезда/вылета и еще немножко после него.

Поэтому после работы – детей под мышку, бегом в аэропорт, короткий вечерний рейс – и мы в Копенгагене.

- Дети! – соловьем заливалась я в самолете. – Что такое Копенгаген! Мы в детстве часто играли в города! И, знаете, непременно кто-то после твоего триумфального ответа на «К» - «Копенгаген» переделывал его в «Попенгаген»!

Попенгаген? – насторожились дети. – И мы добровольно туда летим?

Да, рекламщик из меня так себе. Я замолчала и стала вспоминать свое детство с вечно содранными коленками, сбитыми босоножками, и ту самую игру в города, которая была так кстати под вечер, когда бегать в «Казаки-разбойники» уже сил нет. Сидишь на потрескавшейся лавочке во дворе у большого стола, за которым мужики по выходным играют в домино, и перечисляешь все эти названия, манящие и абстрактные, потому что ты не представляешь себе, что там, в этих городах, и ни малейшего шанса, что когда-нибудь их увидишь.

Замолчать – лучшее, что я могла сделать.

Насторожить нас должна была уже стоимость такси. За эту цену в Москве можно взять бомбилу и всю ночь наматывать с ним круги по МКАДу. Но наши измученные мозги первый сигнал не восприняли.

Номер отеля «Тиволи» был небольшим, только переночевать, но окна – от пола до потолка, и вид на залив.

Утро выдалось хмурым, пасмурным, очень ветреным, и взятые с собой свитера (начало августа!!!) под куртки весьма пригодились. Я еще не знала, что это – хорошая погода. На следующий день как раз была плохая.

Мифы о музеях, полезной пище и добром сказочнике

Первым на нашем пути оказался Национальный музей Дании. Огромное каменное здание века 18-го: лепнина, арка, желтый камень. Дело обычное – типичный музей. Вошли. А внутри – хай-тек. Я вышла. Посмотрела снаружи. Лепнина. Зашла назад. Металл, стекло.

Позже я привыкла к такому странному сочетанию: старинных зданий в городах очень много, а дизайн внутри минималистичный, и, пройдя дорические колонны или огромные резные дубовые двери, попадаешь в белые стены, железные стулья и бумажные светильники. Снаружи сохраняем исторический облик, внутри делаем удобно и функционально. А то с виньеток ваших и рам золоченых пыль стирать замучаешься. Поэтому мозг взрывается. Минор в мажоре! И никаких бабушек, тщательно смотрящих, как бы ты слова чуть громче не сказал. Все для тебя и для твоего комфорта.

Так под ногой кариатиды рухнул миф первый: музей – это не храм, а хранилище артефактов, не больше.

- Билеты? Мадам, вход свободный! – сказал охранник на входе. Я в интернете, конечно, читала, что в государственные музеи вход бесплатный. Но не поверила. Потому что за полдня успела понять: Дания – безумно дорогая страна. Средний отель 4 звезды здесь стоит от 20 000 рублей за ночь на семью с двумя невзрослыми детьми. Пообедать – ничего особенного, по одному блюду и напитку, без спиртного – около 5 000. Парковка в Копенгагене – 65 рублей в час днем и 70 ночью. А музеи – бесплатно. Это как ограбить прохожего и великодушно оставить ему монетку на трамвай.

Мы набрали путеводителей и побрели в залы викингов. Такое впечатление, будто попали на кладбище: в каждом уважающем себя зале если не полноценная могила со скелетом, то хотя бы череп. С историей бывшего череповладельца. Детям понравилось: эту черную женщину после смерти сожгли – так полагалось, она была знатная дама, а это череп девушки - ее удушили в борьбе за земли люди соседнего клана. Нашли мы и рогатые шлемы викингов, и гигантские мечи, и тяжеленные щиты, и огромные – размером с журнальный столик – чаши для общего питья и еды, и медно-рыжие тонкие косы всех калибров – почему-то волосы в захоронениях тут не истлевают, и корабли, куда вмещались по семьдесят гребцов, и неожиданно изящные золотые украшения – впору сейчас носить. В одном зале с черными стенами и полумраком звучала легкая музыка, а выше человеческого роста были стеклянные витринки, из которых, подсвеченные мягкими точечными лучами, на тебя смотрели фигурки богов или каких-то героев, часть металлическая, часть деревянная, все небольшие, с ладонь или максимум с половину руки, иногда с непроработанными лицами, но в очень выразительных позах. Если б не дети, которым черепа подавай, стояла б и смотрела, настолько красиво.

Викинги жили с 8 по 12 век. В России их называли варягами. Были они искусными мореходами – говорят, что слово «викинг» в переводе с древненорвежского означает «залив». Благодаря этим мореходным умениям викинги опустошали Париж, Тулузу, Севилью и даже берега Северной Африки. В церквях Европы стали массово молиться: «Боже, спаси нас от норманнов…»

Было, от чего спасать. Кратко перечислю достижения викингов. Король Кнуд Великий к 1028 году объединил Данию, Норвегию и Англию. Ничего себе объединеньице, да? Правда, ненадолго – помер в 1035 году, и держава распалась. Франкский король Карл Простоватый (как метко народ дает прозвища!), чтобы откупиться от викингов, которые знатно разоряли его государство и даже однажды захватили Париж, выделил им земли, которые сейчас называются Нормандия. Герцогство Апулия на юге Италии и королевство Сицилия основаны викингами. Датчане в те годы так лихо били англичан, что даже периодически садились на их престол: Англией правили Свен Вилобородый, Кнуд Великий и нормандский герцог Вильгельм Завоеватель.

Посмотрели на других? Переходим к себе. «Рюриковичи мы», - помним, да? 862-1598 – без малого семьсот лет викинги и их потомки правили нашей страной. Наладили торговлю со всеми, с кем могли, объединили земли, поставили на место Орду.

Поехали дальше. Ирландия, Исландия, Гренландия, почти все острова этого региона и даже Америка были открыты викингами. Как и позднее средневековые пираты Дрейк, Кук и компания, первопроходцы не были божьими одуванчиками. Нередко они спасались от правосудия. Эрик Рыжий сбежал от казни за убийства в Гренландию. Там в обществе моржей ему быстро стало скучно. Он назвал эту голую коленку черта Зеленой землей, чтобы привлечь последователей. Расскажи он, что открыл ледяную пустыню, думаю, там до сих пор жили бы только белые медведи.

Сын Рыжего, Лейф Эйриксон, тоже человек с шилом в одном месте, услышал рассказ моряков, как некий корабль в бурю сбился с пути и был выброшен на незнакомый берег, богатый и плодородный. Лейф взял корабль, 35 таких же отчаянных гавриков, как и он сам, и открыл Америку. Правда, отношения с местным населением у него не задались, поэтому в Америку викинги наведывались эпизодически.

Викинги так оживили мировую торговлю, что планета стала маленькой и близкой: примерно как сейчас все соединил интернет, и ты можешь в Уржум заказать тапочки из Гвадалахары, так и викинги связали Византию, Русь, Персию, Грецию, и даже на рынках Багдада появлялись рыжебородые мужики в рогатых шлемах.

Первым королем Дании был Горм Старый. Создал страну, основал королевство, которое существует до сих пор. Ему наследовал сын, имя которого мне нравится даже больше, чем имя Эрика Рыжего – Харольд Синезубый.

Нынешний флаг у Дании – белый крест на алом фоне – появился в 13 веке, когда Вальдемар Победитель во время битвы увидел в небе знамение в виде такого флага. Хорошо, он был воспитанный человек и не увидел в небе чего-то непристойного.

Коллекция викингов нас впечатлила, идти на этаж выше интересоваться сокровищами датских королей мы уже не захотели. Да и что нам датские короли! Мы ж не план по посещению музеев выполняем, мы ж для души... И тут я увидела, что куда-то течет стройный ручеек мам с детьми. Потекла за ними. А за углом – великолепная вещь, простая в исполнении, но эффектная необычайно. Детский музей. Причем, интерактивный. Ты можешь напялить на себя плащ викинга, залезть на муляж лошади, подраться на деревянных мечах, походить по крепости, посидеть в старинной школе и мелом написать что-то на доске, полазить по макету корабля и попробовать, каково это – носить ведра на коромысле. Трогай, пробуй, играй, твори – сколько влезет! Влезло нашим детям много, поэтому на музей мы потратили часа четыре. Если есть дети – обязательно зайдите туда. Детское отделение – входите в музей и налево.

После викингов захотелось воздуха. Отправились на Ратушную площадь. Посередине – огромная ратуша, что и следовало ожидать, а на ней – куранты, которые каждые пятнадцать минут исполняют приятную мелодию, а каждый час еще и отбивают время. Рядом – скульптура, изображающая каких-то трубадуров. Позже оказалось, что когда на Данию нападут враги, эти трубадуры зеленого цвета затрубят в свою дуду, и проснется главная надежда и опора Дании – Хольгер.

Нашли уютное кафе в подвале. Не забегаловка, подчеркиваю, а приличное кафе со скатертями, приборами двух видов и милыми официантами. И тут мы в полной мере познакомились с датской национальной кухней. Нам принесли меню. Глаза наши расширились.

В Дании есть свое главное национальное блюдо. Дания не какая-нибудь захудалая страна без всяких кулинарных традиций. Она –королева этого блюда. Что на деле означает: и в кафе, и в ресторане семьдесят процентов меню – это вот это самое блюдо. Называется оно "смёрребрёд". В переводе на русский означает "бутерброд". Я не шучу. Главное блюдо Дании – бутерброд. Закрытый и открытый (в первом случае это гамбургер с разными начинками, в последнем – тарелка с кучей зелени, рыбы или мяса, а при ней много хлеба: хочешь – делай бутер сам, хочешь – ешь все вприкуску). Найти нормальную в нашем понимании еду практически невозможно. Я вот думаю: куда же делись традиции викингов! На бутербродах ни Эрик Рыжий, ни Харольд Синезубый до Америки не доплыли бы… Дети торжествовали: что, мама, съела? В прямом и переносном смысле! Попробуй, скажи теперь, что бутерброд – не еда, а перекус! И что обедать бутербродами ежедневно нельзя. Датчане вот лет триста едят – и ничего, не вымерли!

Это съежился, как поджаренный на сковороде, миф второй. Бутерброды – нормальная еда. А может, и питье. Я уже и не знаю…

Выбрав из пятнадцати бутербродов те, что казались поинтереснее, и оставив по нашим меркам неприличную сумму, побрели в музей Андерсена. Жил в Копенгагене Андерсен прямо на Ратушной площади, почти над этим кафе. И в этом вся ценность музея. Из экспонатов там – пара листков рукописей, а остальное – движущиеся фигурки, иллюстрирующие его сказки. Хотя поставленные задачи музей выполнил: я взяла свою старую детскую затрепанную книгу Андерсена со сказкой "Дюймовочка", иллюстрированную Никой Гольц – сколько себя помню, столько помню эту книгу, и мы попросили сотрудника музея написать на ней по-датски название музея и число – так книга побывала на своей моральной исторической родине.

Что бы вы делали с человеком, если он – единственный писатель с мировой славой, родившийся в вашей стране. Носились бы, как с писаной торбой. Музей бы ему сделали приличный. Даже если ничего от него не сохранилось (хотя странно, не Гомер, поди, жил не так давно) - хотя бы воссоздать атмосферу… А датчанам все равно. То ли его сказки им не нравятся, то ли им и не важно, кто там когда жил и что творил… Заинтересовавшись этим феноменом, вечером в отеле я почитала об Андерсене.

Миф третий разбился, как зеркало тролля. Андерсен – милый сказочник? Как бы не так. Мерзейший, оказывается, тип. Детей ненавидел. Шумят, и пользы никакой. Жил один. Не женился, потому что не за чем. Характер имел скверный и подозрительный. Каждый вечер оставлял перед сном записку, в которой писал, что он еще жив, чтоб его не похоронили заживо. А сказки вообще-то придумывал для взрослых. И когда ему показали макет прижизненного памятника с детьми, сидящими у него на коленях, он топал ногами и брызгал слюной, добиваясь, чтобы детей убрали! Вот такой вот единственный известный датский писатель.

Было холодно. Дул поганый ледяной ветер, как в Питере в ноябре. Вечерело. И вдруг выглянуло солнце. Ненадолго и не сильно. Но мы обрадовались и решили пойти в парк Тиволи. Вход дорогой, каруселей мало, к каждой огромная очередь, толпы хаотично перемещаются по узким дорожкам. Единственное – увидели, как через парк идет к королевскому дворцу через весь Копенгаген почетный караул в парадной форме. Купили детям голубую сахарную вату – у нас такой нет, себе по зеленому коктейлю, сели на ступеньки у центральной лужайки и погрелись на редком северном солнце с ощущением, что где-то нас крепко обманули. Какое-то все… с ног на голову поставленное.

Мифы о комфорте и счастье

На следующий день вся прекрасная стеклянная стена нашего номера была забросана дождем. Да-да, не просто залита, а забросана: ветер ретиво подхватывал пригоршни воды и с силой плескал в окно. Зачем, спрашивается, строить стеклянные здания, если они круглый год показывают только дождь и небо всех оттенков фиолетового. Надев на себя все, что можно, и раскрыв зонтики, мы пошли по городу. Впечатления-то ждут.

Как датчане живут с такой погодой – не понимаю. Ветер такой, что мозг выдувает через уши за пять минут. Бывает, ветер стихает. Это только если идет мощный ливень, и достаточно давно. А если дождь только начался, то ветер наоборот, усиливается, и тогда ты мгновенно промокаешь насквозь, спасенья от этого нет никакого. Причем, погода здесь двух видов: иногда холодное солнце – и вдруг без объявления войны ливень с тем самым ветром, или просто с утра до ночи дождь разной силы и направления. И это в середине августа! Мы промокали бессчетное количество раз, на улицах Копенгагена в урнах самый частый мусор – сломанные зонтики, хилые деревья привязаны к толстым колышкам канатами, иначе их просто вырвет с корнем, вместо асфальта у пешеходов под ногами плитка, а приствольные круги деревьев и кустарников плотно засыпаны мелкими камнями, чтобы не было открытой земли, иначе тротуары постоянно будут грязными.

Для начала хотелось позавтракать. Но Дания – страна, которая настолько не заинтересована в туристах, что для них тут ничего не приспособлено. Действительно, смотришь на датчан – милые, улыбчивые, приветливые, но абсолютно самодостаточные как нация. На улицах мало арабов и темнокожих – видно, и не пускают их, и ужиться тут сложно. Интересных музеев много, замков только в Копенгагене штук десять, да еще по паре в каждом уважающем себя городишке, а с самоуважением у датчан все нормально. Поэтому сплошь шпили и башенки. Но работает это великолепие до пяти вечера. То есть, успеть в несколько мест за день нереально. А вот так вот. Зазеркалье. Учитесь есть Данию десертной ложечкой, а не глотать жадными кусищами.

Кафе на улицах мало. Совсем мало. Работать некоторые из них начинают с одиннадцати утра. А если это кафе-ресторан – и того позже.

Под проливным дождем, прячась в воротники и жалея о том, что мы не водоплавающие, прошли километра три. Кроссовки сдались стихии без боя, и в них хлюпало не меньше, чем на тротуаре. Зонты помогали мало: их часто выворачивало от ветра наизнанку, и тогда они мгновенно превращались в викинговскую чашу для пирушек, наполнялись водой, а когда приходилось им втолковывать, что они не для сбора воды, а совсем наоборот, они сердились и норовили выплеснуть воду тебе за шиворот, ну, на худой конец, в лицо. Представляя собой иллюстрацию к картине: "Не попавшие в Ноев ковчег", мы с трудом догребли до какой-то площади, где нашли уютное стеклянное кафе. Впрочем, если б оно было неуютное и железное, нас бы это не остановило. Оно:

а) работало;

б) в нем не шел дождь.

Так размок четвертый миф: хочешь с туриста получить доход – сделай так, чтобы ему, туристу, было удобно и комфортно.

Часа полтора мы в кафе что-то ели и как-то сохли, последнее, впрочем, не очень успешно. Я с тоской думала, что запас противопростудных средств у меня ничтожно мал, на такую погодную засаду я не рассчитывала. И рассматривала датчан. Они хорошо идентифицируются внешне: высокие, худые, светловолосые, иногда даже совсем белокурые, но при этом не белесы всем лицом, часто загорелы, носы у них остренькие, черты лица некрупные. В целом, достаточно приятны. У женщин часто верхняя губа чуть вздернута, и кажется, что они постоянно немного улыбаются. Совсем как жена князя Болконского. Язык у датчан похож на немецкий, но гораздо мягче. Я вдруг поняла, что вообще не ощущаю себя в стране с другим языком. Не потому, что все понимаю, а потому, что датский вообще не режет слух и, если можно так сказать о языке, в глаза не бросается.

Затем мы короткой перебежкой переместились в Круглую башню. Это одно из самых высоких сооружений Копенгагена, бывшая обсерватория. Чтобы было удобно затаскивать туда телескопы, внутри нее не лестница, а гигантский пандус. Говорят, Петр Первый въехал в нее то ли на коне, то ли на карете. У нас не было ни того, ни другого, и мы топали пешком. Впрочем, над головой было сухо, и это уже радовало. Это «сухо» скоро закончилось: поднялись на открытый верх башни. Вид оттуда потрясающий. Разноцветные домики, сплошь черепичные крыши, а между ними то тут, то там позеленевшие от времени купола, шпили, флюгеры. Наверное, именно так выглядели крыши Карлсона в стране по соседству.

Вообще, Копенгаген очень красивый город. В нем много старых домов – да весь центр сплошь постройки прошлых веков или очень хорошо стилизованные новоделы. Замки на любой вкус и в слишком большом изобилии – как торт, на котором десяток-другой вишенок: достанется всем, и есть ощущение справедливости, но нет ощущения уникальности. И красота эта какая-то... Не твоя, не ложится она на душу, не цепляет. Так и ходишь туристом, инородным телом, ни на минуту не проникая в суть города, не ощущая кожей его жизни.

Ходишь, кстати, тоже с трудом, тычась в карту, как двоечник на уроке географии. Здесь все указатели на датском. Все. Их мало. И они на датском. Лишь в крупных музеях там, где выход, есть пиктограммы. А то вообще было бы непонятно, куда идти. Тебе охотно помогут и все переведут. Но для этого нужно остановить долговязого датчанина. А остановить их невозможно – пешком ходят только туристы. Датчане ездят на велосипедах. Велодорожки здесь везде – от центра города до последней глухой окраины страны, и в любую точку Дании ты можешь доехать на велике по своей велозоне, не выезжая на шоссе или тротуар. Рядом со светофорами для водителей и пешеходов висят малюсенькие – для велосипедистов. На великах ездят дамы на каблуках и в шляпках, дедульки с костыликами, маленькие дети на спецсиденьях или в велоколясках. Мы даже видели свадьбу на велике – и невеста, как положено, в белом платье и с фатой. Взять велик напрокат проще, чем купить билет в метро или арендовать машину – прокаты есть в любом отеле, при магазинах, а в центре Копенгагена вообще есть спецстоянки, где ты можешь взять велик бесплатно. Правда, кататься на нем можно только в пределах города. Велики здесь достаточно простые и скромные – рама и два колеса, не больше, зато датчане их часто вообще не пристегивают: поставили в специальные держатели или прислонили к стене – и все. Создается впечатление, что власти очень заботятся о здоровье нации: велики дешевы, стоянки для них бесплатны, в отличие от автомобильных, где цены ужасны, а сколько стоит бензин – вообще молчу. Нет, не молчу. Скажу. Но позже. Плюс цены на еду такие, что теперь понятно, отчего датчане худощавы.

Великов у нас не было, и после Круглой башни мы упрямо поплыли сквозь лужи и ливень в Национальную галерею искусств. Не сидеть же в отеле только из-за того, что ты вымок до скелета. Хуже, пожалуй, мне было только в Нижнем Новгороде, когда я приехала на первом курсе института к подружке на зимние каникулы. В Саров. А морозы ударили под минус 30. Но как же я без достопримечательностей! Из Сарова на выстуженной электричке, трясясь от холода, каждое утро я ездила в Нижний, а там от музея до музея короткими перебежками, иногда забегая в подъезды погреться, если музеи были далеко друг от друга. Зато в музеях я была одна. В картинной галерее бабушки отогревали меня на батарее и отпаивали теплым чаем, а потом рассказывали о своих любимых картинах. Только для меня. Это было хорошо. А вот добираться обратно до вокзала и потом трястись на электричке – это было почти невыносимо.

И вот, замерзшие, мокрые, мы причалили к музею. Здание гигантское, может посоперничать по размерам с Третьяковкой. Но только по размерам. Вход в него тоже бесплатный. Гардероб без номерков. Вот еще примета островного сознания, хотя Дания и не полноценный остров – датчане спокойно оставляют вещи без присмотра: скорее всего, здесь нет воровства. К преступникам они относятся, как к больным людям: их не в тюрьмы сажают, а лечат. Преступление – это не зло, это ненормальность. А человек ведь не виноват в том, что он неадекватен. Даже если по общепринятым параметрам психически здоров.

Приличный Рубенс, немного Пикассо, Матисс и Дега. Коллекции так себе, заплыва явно не стоили. Чтобы хоть немного обсохнуть, ну и в качестве еще одной попытки понять эту страну, пошли в зал, который был посвящен национальной живописи.

Что вы знаете о датских живописцах? О датской школе? Об эпохе Возрождения в Дании? Я – ничего. И вот тут нас ждал еще один сюрприз. В Дании есть весьма неплохие художники. Экерсберг, Жуэль, Лундбю… Мы с удовольствием рассматривали картины, странные, порой ни на что не похожие, а порой очень простые, но в то же время милые и хорошо исполненные. Здесь были потрясающие пейзажи, библейские сюжеты, портреты и аллегории. На одной картине, например, над сидящим человеком нависла призрачная смерть. На другой – весенний хутор в распутицу – ну вылитая русская деревушка 19 века. А какие там скульптуры! Молодая мать безутешно рыдает на земле, а смерть уже схватила ее младенца, закрыла своей оборванной полой и стремительно уносит. Уродливое нечто, как голова в вихре, стремится вперед – и это время. А вот прекрасная фигура стоящей полуобнаженной молодой девушки, уткнувшейся в камень. Красиво? Да. А название? Мать скульптора. Молодая, прекрасная, полуобнаженная – мать. Мы ходили, как зачарованные. Почему мы раньше ничего не слышали ни об этих художниках, ни о скульпторах? Но это же Зазеркалье. Датчане не считают нужным рассказывать о своих художниках миру. Они сами о них знают – и достаточно. Мир датчанам не нужен и не интересен. Островное сознание? Полная замкнутость? Не знаю. Хотели на выходе купить альбом по музею или по датским художникам – фигушки. Иностранные художники есть, своих нет.

Так размазался миф пятый: стремление быть интересным миру – не абсолютная реалия нашего времени с его интернетом, соцсетями, форумами и прочими ночными кошмарами интравертов. Есть те, кому не все равно, интересны они миру или нет. Имя их – датчане.

Когда мы вышли на улицу, было часов пять. Возвращаться в отель грустно. И, хотя дождь по-прежнему лил, мы поняли, что мокрый насквозь промокнуть не может. И потопали искать Русалочку. Вычленить у Копенгагена центр очень сложно, здесь разные достопримечательности разбросаны по всему городу, как посыпушки на булочках. Когда шли, нам попадались маленькие улочки с почти игрушечными домиками, красивые церкви, неожиданные балкончики, кусты роз, растущие у стен в маленьких отверстиях между тротуарными плитками. Настоящий Андерсен. В смысле, его сказки.

Найти Русалочку оказалось непросто. Мы шли по набережной, шли, шли, мерзли, промокали и шли, и кажется, дошли до самой Швеции, а Русалочки все не было. И вдруг увидели за деревьями толпу.

Русалочка оказалась небольшой – реально в человеческий рост – и очень милой. Какой-то даже не-по-датски милой. Одухотворенной, нежной, задумчивой. Замечательный памятник. Русалочку сделал сто лет назад датский скульптор Эдвард Эриксен по заказу пивовара и мецената Карла Якобсена (пиво «Карлсберг»), который посмотрел одноименный балет и очень вдохновился балериной. Но та была девушка строгих моральных принципов, поэтому согласие позировать дала, но только для головы памятника. Скульптору пришлось довольствоваться этим, да еще обнаженным телом жены. Которая ради такого случая отбросила стыдливость и помогла мужу прославиться. Поэтому Русалочка – синтез двух женщин. Но и это не все. Феминистки уже несколько раз отпиливали памятнику голову в знак протеста: это памятник не сказочному персонажу, а порабощению женщины и идиотическим поступкам во имя мужчин. Ну, отпилить голову памятнику – это, безусловно, поступок умнейший.

Когда мы подошли к Русалочке, дождь буквально на пять минут прекратился и дал сделать пару фоток. Потом он опять пошел, но уже мелкий, а мы были настолько пропитаны им, что научились не обращать на него внимания. По набережной отправились к отелю. По дороге рассказывали несчастным туристам, которые, как и мы, искали Русалочку, что идти надо все время прямо, и тогда точно ее увидят.

Неожиданно в просвете мелькнул фонтан, за ним статуя на красивой площади, и мы поняли, что там – королевский дворец Амалиенборг. Зашли. Красивый, в датском стиле, без помпезности. Королеву свою датчане любят и монархию вообще уважают. Это самая старая монархия в Европе. Дания – монострана с мононацией (почти 90% - датчане, и плевали они на права остальных наций, точнее, даже не думали об этом), монорелигией (лютеране сплошь), монокультурой. Ее не раздирают внутренние противоречия. Здесь гигантские налоги, но при этом все счастливы. Здесь нет митингов протеста. Я думаю, датчане даже не понимают, что такое оппозиция и с чем ее едят.

На площади перед Амалиенборгом как раз проходила смена караула. Стоят там молоденькие солдатики в синей форме, как у оловянных, и в огромных меховых шапках. Если раньше я подсмеивалась над такими экстравагантными головными уборами, то теперь готова была сама у солдатиков их одолжить – ни дождь, ни ветер в них не страшны.

А был ли Гамлет? Миф о самом известном принце

Делать вид, что я обожаю пешие прогулки под проливным дождем и ветром, у меня уже не было сил. Утром доехали до аэропорта, взяли напрокат машину. В «Avis». Дали нам Ситроен Пикассо (хотели искусства-получите). Двадцать пять тысяч за шесть дней. Бензин – от 80 рублей за литр 95-го. У нас был дизель – от 65 рублей. В Москве 95-ый стоит 35 рублей. Но нам уже было море по колено, и мы поехали осматривать замок Гамлета в Эльсинор.

Кронборг – так он называется – одна из главных достопримечательностей Дании. Пожалуй, остальные достопримечательности он переплюнул.

Потому что: жил-был Гамлет, принц датский, в своем замке Кронборг, про него написал Шекспир, которого все знают и любят, и поэтому толпы туристов ежегодно стекаются в это место. Так? Нет.

Поехали по порядку.

«Толпы туристов ежегодно стекаются в это место» - чистая правда.

«Шекспира все знают и любят» - первая ложь. Большинство из тех, кто туда едет, «Гамлета» читал в школе по диагонали. А то и вообще не читал. Но знает, что было что-то такое. Сама, кстати, слышала диалог наших соплеменников, в котором они обсуждали: вот этот портрет на закладке – Шекспир или нет? Пойдет на сувенир или люди не поймут?

«Написал Шекспир». Только ленивый не порассуждал на тему «а был ли мальчик», и, если был, то кто он, мистер Шекспир?

«Жил в своем замке Кронборг». Не жил. Никогда не бывал. Как, впрочем, и Шекспир. А замок принадлежал королям.

«Жил-был Гамлет, принц датский». Жил. Но не Гамлет, а Амлет. И не в средневековой Дании, а за несколько веков до описываемых Шекспиром времен. И был он принцем викингов. Из тьмы веков его вытащил Саксон Грамматик в 12-ом столетии. И то в своем произведении летописец упоминает, что узнал он это из древних саг, и было это еще до введения в Дании христианства, то есть, не раньше 8-го века. Я не поленилась, нашла «Деяния данов» Грамматика, честно прочитала историю Амлета, поэтому могу ее пересказать кратко.

Жили-были два брата, Горвендил и Фенг, и делили они власть над Ютландией (нынешней Данией). Но Фенг завидовал более удачливому Горвендилу. И на глазах придворных быстренько убил брата, а потом женился на его вдове Геруте. «Ах, Герута, - говорил он ей, - мой брат с тобой так плохо обращался, а ты такая кроткая и милая!» Герута, то ли растаяла от лести, то ли муж ее чем-то достал, легко согласилась отдать свою руку убийце супруга. Сын ее Амлет был еще совсем маленьким, но не дураком, и понял, что дядя его легко отправит вслед за отцом. Поэтому долгое время притворялся сумасшедшим. Мазался грязью, прыгал на четырех ногах, но чаще всего сидел и делал странные зазубренные крючки из дерева. Придворные спрашивали его, что это такое, и он отвечал, что это дротики, которыми он отомстит убийце отца. Все над ним смеялись. А у Амлета было одно правило – он говорил правду. Но так, чтобы никто его не понял. Один пройдошистый придворный, совавший нос во все дела, убеждал Фенга, что Амлет не придурок, потому что он слишком искусные крючочки мастерит. Фенг долго пропускал его слова мимо ушей, но Амлет подрос и, видимо, глаза намозолил дяде знатно. Поэтому Фенг захотел проверить Амлета.

Сначала Фенг решил его соблазнить барышней, которой Амлет по простоте душевной и юношеской наивности расскажет, идиот он или притворяется. Амлета отправили со слугами в лес. Амлет обрадовался, сел на коня задом наперед и, насвистывая, поехал на прогулку. Слуги над ним потешались. Например, проезжая по песчаным дюнам над морем, предложили взглянуть на муку, имея в виду песок. Амлет ответил, что ее намололи седые бури. И тут в тенистом лесочке слуги отстали, а там – опа – девушка стоит, глазками стреляет. Уединился с ней Амлет, амуры разводит, смотрит – летит овод с соломинкой в попе. Это один из его спутников очень сочувствовал Амлету и решил предостеречь бедного малого. Амлет все понял, но и девушка оказалась сердобольная, пообещала, что не откроет никому Амлетова умища.

Раздосадованный проныра предложил следующее испытание: Фенг уезжает, мать вызывает Амлета, и тот ей открывается, что умом не обижен. Вопрос, почему мамашка не могла понять, болен ее сын или нет, остается за кадром. Фенг уехал, придворный спрятался в постели маман, та вызвала Амлета. Амлет влетел к ней в образе петуха, кукарекал, кружился, бесновался, как обычно, а сам ощупывал шторы, кресла и заметил на кровати восьмидесятикилограммовый бугорок. Амлет в бугорок кинжал воткнул, проныру убил, расчленил и сбросил в канаву, где его свиньи сожрали. А маменьке наконец-то все высказал: блудодейка вы, маман, позор семьи нашей. Та раскаялась и дала благословение сыну убить второго мужа. А может, и этот муж ее достал. Разводов-то раньше не было.

Но Фенг твердо решил Амлета извести, независимо от того, умен тот или глуп. Для этого он отправил юношу в Англию, а слугам, сопровождавшим его, дал деревянную табличку с указанием королю английскому: Амлета убить, слуг наградить. Амлет читать-писать сам умел, потому что ученье – свет, табличку он и подменил.

Прибыли они в Англию. Король устроил прием в честь гостей. Амлет сидел с мордой постной, не пил, не ел, нос воротил, с королем через губу разговаривал. Ввечеру хмельные слуги спрашивают его: что, мол, королька обидел? Амлет и говорит: хлеб пах кровью, питье – железом, мясо – трупами, у короля и вовсе глаза раба, а у королевы манеры служанки. А под дверью в этот момент грел уши придворный британский подслушка, наверное, родоначальник МИ-6.

Король, как ни странно, получив донесение, не обиделся, а задумался. Пошел к повару – что за фигня? Провели расследование и выяснили, что хлеб вырос на поле, где до этого была большая кровавая битва, в колодце с водой – железные мечи валялись, а свиньи, из которых сделали стейк, по недосмотру сожрали трупы разбойников. Король еще больше задумался, пошел к маменьке и учинил ей допрос: чем вы, маменька, по молодости грешили? Маменька покаялась, что он сын раба. Король хотел вырвать на себе все волосы, но вспомнил о супруге и пошел к ней допытываться о позорных тайнах ее семьи. Та и раскололась, что она тоже дочь служанки.

Король в уныние не впал, видно, был силен духом, Амлета возвеличил, женил на своей дочери, а слуг убил, потому что так Амлет написал на деревяшке.

Через год Амлет жену поцеловал и уехал к себе в Данию: мол, дело у меня там одно. Маман его, как он с ней условился, затянула весь дворец в креп, штор понавесила, ковры разложила темные и устроила сыну поминки. Сидят все придворные, пируют. А тут дверка – хлоп! Мертвый воскрес. Придворные были уже весьма нетрезвы, воскрес – и ладно, лишь бы пить не мешал. Амлет и говорит: «Разрешите поухаживать за вами!» И давай их активно спаивать. А как все упились, Амлет крючочки свои деревянные из кармашка вынул, шторами и коврами всех накрыл и к полу пригвоздил. А потом и подпалил весь зал. И такие хитрые были крючочки, что никто выбраться не смог. Пришел тогда Амлет к дядюшке: «Родственничек, вот и я. Папеньку моего помнишь? И я помню». И убил его.

Затем Амлет правил страной, а фокус с сумасшествием взял на вооружение, чтобы провести врагов или проще общаться с посланниками вражеских стран. И вообще, судя по восхищению Саксона Грамматика, который ссылался на древние саги, Амлет был умным, смелым, решительным – этакий датский Одиссей. Мне даже кажется, он поинтереснее, чем персонаж Шекспира.

Итак, после того, как А упала, Б пропала, что нам осталось? Труба, правильно.

Кронборг. Старинный замок. Да? Нет. Сейчас он весьма внушителен: ров, бастион, крепостные стены, а потом и сам толстенный замок. Замок служил для сбора податей с проплывающих мимо кораблей – ширина пролива между Данией и Швецией здесь всего 4 км. Был резиденцией королей – в средние века короли часто разъезжали по стране, чтобы лично контролировать состояние государства. Но он не совсем старинный: сначала здесь была крепость, потом решили ее перестроить в замок, а вскоре после постройки Кронборг сгорел, и на его реставрацию ушли годы, но все так и не восстановили. То, что сейчас мы видим – семнадцатый век.

Здесь стерся миф шестой: самое главное должно обязательно что-то из себя представлять и на чем-то базироваться. На самом деле самое главное может быть абсолютно ничем – и все равно оно останется самым главным. Вопрос точки зрения.

И мы приехали в это место, которое сами датчане, кстати, как замок Гамлета и не позиционируют. Даже наоборот, всячески от этого открещиваются. По-честному. Туристы спрашивают:

А может, все же?..
Нет-нет, с чего вы взяли!
Но как же, ведь Гамлет…
Так это к Шекспиру, это в Англию, а у нас здесь – Кристиан Четвертый, любимый монарх.
Так ваш монарх нам не интересен, - настаивают туристы. – Здесь же Гамлет, мы же знаем!
Да где хоть! – удивляются датчане. – И замка-то не было, когда, может быть, жил этот Амлет.
Да нет же, - сердятся туристы, - хотим Гамлета! Написано – принц датский! Выньте и положьте!
Да как хотите, - пожимают плечами датчане, - вот замок, вот море, хотите – привозите с собой томик Шекспира и читайте на камнях, хотите – ищите документальное сходство, количество ступеней там считайте или форму башенок сравнивайте. Запрещать не будем. Только сувениров с Гамлетом не ждите.
Ну хоть самый завалящий! Хоть череп какой пластиковый с надписью Made in China! Хоть перо бессмертного Шекспира! – умоляют туристы.
Чужими героями не торгуем, - брезгливо морщатся датчане. – И перьев на вас не напасешься. Кружку с силуэтом замка дадим. Меч викинга. Пластиковый. С надписью Made in China, если уж так хотите. А больше ничего.
Кружку так кружку, - обреченно соглашаются туристы. И бурчат: с этими датчанами каши не сваришь. А датчанам эти разговоры глубоко фиолетовы. Как и туристы. Как и Шекспир. Как и Гамлет. У них тут жил король Кристиан Четвертый. Любимый, между прочим, король. Но если он никому не интересен, чего ж его навязывать! Сами будем помнить – и ладно.

А замок, надо сказать, занятный. Ров, бастион, толстые стены, массивные ворота, арки, бойницы. Причем, при разном освещении он то мрачный, тяжеловесный и неприветливый, то почти веселый, с зелеными куполами и позолоченными гербами.

После пожара сохранилась только одна внутренняя церковь с шахматным полом.

Королевские покои оказались весьма простыми: однотонные стены, узенькие кроватки, грубая мебель, обычные, не витражные окна, досчатый, не паркетный пол. Тронный зал – только что размером велик, длинный и узкий. И всюду та самая простота, которая, видимо, стала предтечей хай-тека: все должно быть строго функционально, без излишеств. Никакой французской или русской роскоши, никаких завитков и рюшечек, позолоты и гобеленов.

Самое интересное в замке – это подземелья. Они огромные, идут под всей постройкой. Датчане то ли от тонкого понимания истории, то ли от нежелания заморачиваться сохранили их практически в первозданном виде: вместо свечек поставили тусклые лампы под свечи, да развесили тонкие стрелки-указатели, чтобы не заблудиться. Затхлость, душный воздух, темнота – иногда приходилось подсвечивать путь фонариком айфона, закопченные стены, толстые низкие своды, нависающие над тобой так, что где-то ты встаешь во весь рост, а где-то идешь, согнувшись в три погибели. Пол неровный – надо быть внимательным и не упасть. Я б в такой тюрьме – а это были казематы – сошла с ума на третий день.

А где-то в середине подземелья спит Хольгер Датский, легендарный король, о котором я уже упоминала. Это великий правитель и воин, который во сне видит все, что происходит с Данией, и как только ей будет угрожать смертельная опасность, он проснется. Непонятно, был ли прообраз у Хольгера, но он упоминается как смелый король Ожье Датчанин еще во французских летописях. Поэтому лет сто назад в Кронборге и поставили эту каменную скульптуру.

Восстановил замок после пожара Кристиан Четвертый, король-строитель, как его называют. Это был любимый монарх датчан: во-первых, трудолюбив и энергичен, во-вторых, именно он занялся архитектурным обликом городов, при нем было построено много красивых замков и домов, в-третьих, любил искусство и покровительствовал ему, в-четвертых, при нем Дания попыталась стать колониальной державой, в-пятых, он был физически развит – ростом 2 м 11 см и силы соответствующей, в-шестых, в Копенгагене он не сидел, а ездил по стране, чтобы лично знать обо всем, что в ней творится. Копенгаген стал таким, какой он сейчас, именно при нем. Отстроил здания, очистил город, прорыл несколько каналов и сделал удобной торговлю и доставку грузов. Копенгаген стал европейской столицей и экономически успешным городом.

Насладившись замком, мы вернулись на парковку. И? Под стеклом – квитанция на штраф в 600 крон – мы опоздали на семь минут! В Дании идиотические правила парковки: ты в паркомате оплачиваешь нужное тебе время, чек кладешь под стекло, чтобы он был виден, а еще на стекле есть специальные часики, и ты их должен перевести на нужное время, чтобы парковщик издалека мог их рассмотреть. И если ты опоздал хоть на пять минут, тебе выписывают огромный штраф. А если ты простоял на полчаса или час меньше, денег тебе никто не вернет. Мы на форумах читали, что есть некий люфт, минут 10 – не верьте, нет его. Как и допуска по скорости: написано 50, за 51 получишь существенный штраф. Радаров на дорогах много, особенно при въезде в населенный пункт.

Мы расстроились, 600 крон – это почти 5 тысяч рублей, но скажу сразу, Авис с нас этот штраф не потребовал. Как и еще один, когда мы-таки въехали в какую-то деревню на скорости 52 или 53 – не ожидали ее за поворотом и не успели притормозить. Залог нам через пару недель после сдачи машины вернули в полном виде.

Legoland. Миф о здоровье

В Дании – 408 островов. Копенгаген находится на одном из них. Столица не в центре государства, а немного на отшибе – это в стиле Дании. Впрочем, все логично, если учесть, что когда-то Швеция тоже была частью Дании.

Острова соединяются с Ютландией большими красивыми мостами. Длинными-длинными мостами прямо через море. Мы ехали, и я вспоминала, что карточкой номер один в моей любимейшей настольной игре – «Географическом лото» - была такая: «Страна, которая находится на полуострове Ютландия». И вот я еду на этот самый полуостров… Могла ли я в десять лет, ребенок из Советского Союза, мечтать, что увижу своими глазами полуостров Ютландия?

Отель в Леголенде я забронировала заранее, прямо на их сайте. По дороге, как водится, пошел дождь, но нас он уже не пугал, из окна машины датская погода воспринималась значительно спокойнее. В Биллунд, где находится Леголенд, мы доехали к обеду. Отель прекрасен – в нем на каждом углу большие скульптуры из лего, а номер весь в лего-стиле. В отеле каждый коридор – тематический. Есть что-то кукольное для девочек – не вникала. Мы взяли для мальчиков пиратский номер на четверых. Вход в виде двери каюты с круглым непрозрачным иллюминатором, ковер к нему в виде карты, у входа в коридор – пират. В самом номере детская кровать в стиле коек на корабле, на стенах Веселый Роджер из лего и лего-паук, на тумбочке – лего-обезьянка, и даже в туалете над унитазом висит лего-попугай капитана Флинта. При заселении детям подарили два лего-наборчика – мелочь, а приятно.

В отеле сразу купили семейный билет на два дня и отправились в парк. Билет предъявляешь на входе, а дальше катайся на чем хочешь. Проблема только в очередях. И в дожде. Мы для начала попали под жуткий ливень, вымокли до нитки, затем поплавали на пиратском корабле, где нужно стрелять из пушек во всех, кто на берегу, а те, кто на берегу, из таких же пушек стреляют в тебя, и вы все мокрые насквозь – но мы и так были мокрые, поэтому терять было нечего.

После аттракциона за пару десятков крон посушились в инфракрасной сушилке, но она не очень помогла.

Тучи снова наморщились, но к этому моменту мы вспомнили об обеде и забежали в рыцарский ресторанчик Knights' Table прямо в парке. Платишь за вход и ешь, сколько влезет. Еда там простая, а интерьер стилизован под средневековую таверну. Поели, а там и тучи рассосались. Покатались на разных горках, проехали по комнате страха – и парк начал закрываться. Было около семи вечера.

Поужинали, обсохли, и пока дети собирали подаренное отелем лего, встал вопрос, куда ехать дальше.

Я прочитала, что здесь есть край земли, - осторожно начала я.
Уже хорошо, - отозвался Алеша скептически.
Местечко называется Скаген.
Похоже на имя морского чудовища. Из глубины вод по ночам вылезает страшный Скаген…
Это недалеко.
И что там?

Зря он это спросил. Шильце в энном месте у меня тут же проснулось, как у Эрика Рыжего, и я воодушевленно начала:

Там сливаются два моря, Северное и Балтийское, и не смешиваются, представляешь? Вода разного цвета… И проливы эти называются Каттегат и Скагеррак. Как в песне:

«Хорошо идти фрегату

По проливу Каттегату –

Ветер никогда не заполощет паруса.

А в проливе Скагерраке –

Волны, скалы, буераки

И чудовищные раки –

Просто дыбом волоса!»

Поехали, - просто отозвался муж.

За что и дорог. То ли шилопопость – болезнь заразная, то ли «мы с тобой одной крови», но на авантюры и авантюрки его подбивать не надо – поймет с полуслова и сам подобьется.

Утром в леголенде были только постояльцы отеля, остальные еще не успели доехать. А это значит – никаких очередей.

И мы накатались на всех аттракционах. Были в доме с привидением, на крутых горках, где проезжаешь настоящих пингвинов, на водных спусках, в зоне Дикого запада жарили хот-доги на костре, сидя на индейских деревянных лошадках. Дети снова залезли на кораблик с водяными пушками, а мы остались на берегу и весело перестреливались с ними, причем, на корабле еще плыл какой-то бодрый бородач с сыном, и вот он до нас достреливал очень даже лихо, чуть фотоаппарат не залил.

Датский Леголенд – 46 миллионов кубиков lego, самый крупный в мире легопарк.

Мы долго рассматривали потрясающие ландшафтные макеты из лего. Были там города: Амстердам с мельницами, Афины с Парфеноном, сам Копенгаген с Амалиенборгом; были порты и шлюзы, где все мосты поднимаются перед проходящими кораблями, а в шлюзах вода спускается, как в реальных, и корабль проплывает, куда нужно; была железная дорога, где поезда проезжают под пешеходными тропинками самого парка, ездят машинки, разгружаются и загружаются самосвалы, работают подъемные краны, мойки и пожарные машины; был аэропорт, где на взлетку выезжают самолеты и заправляются топливом; была киносъемочная площадка, где снимают что-то про супергероев, выезжает машина с ними, работет лего-оператор, зажигается свет; были дельфины, плавающие в воде, и был пляж, где загорают лего-человечки; была нефтяная платформа, - в общем, с ума сойти, сколько всего интересного из лего там было! И все это двигалось, работало, крутилось совершенно автономно, безо всякого управления человеком.

А потом Арсений отправился в Лего-автошколу. Там их сфотографировали, объяснили ПДД и выпустили кататься. На лего-дорожках – лего-светофоры, лего-заправка, лего-мойка, и ты по всему этому сам рулишь в лего-машинке. А в конце тебе выдают Лего-права с твоим фото, именем и фамилией. Женя очень обижался, что туда пускают только с 7 лет.

С действительностью его примирил только гигантский магазин Лего, где мы купили мальчикам по набору и по лонгсливу Лего. Кстати, в отеле тоже есть магазин лего, маленький, но неплохой, а цены на лего по всей Дании одинаковы, крона в крону. В этом мы успели убедиться.

В общем, Legoland хорош безусловно. И два дня на него не жалко.

Здесь окончательно расклеился миф седьмой: промок – заболеешь. Все это время мы ходили мокрые-премокрые, так что водой я напиталась на год вперед и могу экономить на увлажняющих кремах. И никто из нас не заболел. А было сыро, ветрено и холодно.

И еще я заметила, что много самих датчан и путешественников с собаками. В отелях легко разрешают с ними селиться. В Леголенде нет даже требования надевать намордники – только просьба убирать за ними самостоятельно. Здесь собака – полноценный друг человека. Однако параллельно с этим есть закон: собака не должна лаять на почтальона. Для этого почтальонам выделяют деньги на специальный вкусный корм. Но если собака все-таки лает, ее приходится усыплять. И ничего с этим не поделаешь. Не хочет вести себя рационально – не вписывается в общество. И собаки здесь воспитаны: не лают на пробегающего ребенка, не отходят далеко от хозяина, не тычутся носом тебе под коленку, - в общем, как и хозяева, плевали они на тебя с высокой колокольни.

На краю края земли, где небо ясное…

В Скаген мы попали поздно ночью. Ветер был такой, что не давал открыть двери машины и багажник. Еле вышли и в здание отеля не вошли, а влетели. Алеша, устав от бесконечной сырости, попросил себе в местном баре водки. Ему налили. Высокий бокал, на дне – три капли жидкости. Порция такая.

Отель «Color Skagen», который я забронировала, привлек четырьмя звездами, удачным местоположением и большой парковкой.

Утром мы вышли на завтрак и не поверили глазам своим, все было залито солнцем. Я уже начала было думать, что солнце в принципе не знает о существовании Дании.

В отеле, кроме нас, не было ни одного человека моложе семидесяти. На завтрак собрались пенсионеры всех мастей и состояния здоровья: с палочками, на инвалидных колясках, с портативными аппаратами ИВЛ или чего-то похожего.

Вкусно поев, мы отправились искать конец света – тот самый мыс, где сливаются моря. Доехали до края дороги, припарковались, пошли. Место – удивительное. Огромная песчаная коса, с одной стороны – зеленая дюна с шиповником и длинной травой, с другой – море. И такой ветер, что друг друга не слышно. Зато мельчайший белый песок забивается всюду: в кроссовки, карманы, рюкзаки. Мы долго-долго шли по косе, а когда дошли, увидели, что два моря, и правда, совершенно разные по цвету: Балтийское – синеватое, а Северное – коричневатое. И граница между ними такая отчетливая, как по линейке проведенная, без смешения и слияния цветов, что увидит и слепой. Вода в морях разной плотности, вот и не смешивается. Такое простое физическое объяснение.

Я скинула кроссовки, чтобы походить по водам двух морей, дети немедленно последовали моему примеру. Волны морей сходятся прямо на этом узком мысе, схлестываются ладонями и раскатываются назад. Купаться там, даже если бы очень хотелось, нельзя – течения и водовороты. Пока мы минут десять бегали, кроссовки засыпало песком почти до холмика.

Кроме дикого ветра и потрясающей красоты двух морей, здесь еще очень красивое освещение. Датские художники называли Скаген «океаном света». И правда, там света не просто много – он какой-то особый, непривычный глазу. Даже описать сложно: как будто он идет не только сверху, с неба, но и еще от моря, и от песка, и даже от этой травы. Может, такое впечатление из-за того, что белый песок постоянно поднимается ветром над землей, и кажется, что это не песчинки, а световые лучи. Облака здесь низкие и объемные, как в 3D.

Маломобильных туристов на косу привозит специальный трактор с прицепом-вагончиком. Хотя мимо нас совершенно своим ходом шла старушка, у которой от носа тянулись какие-то трубки к коробочке размером с кирпич, висящей на боку. Здесь вообще нет проблем с правами маломобильных граждан – для них везде пандусы, лифты, подъемники, туалеты, поэтому инвалидов, лихо рассекающих по городу на легких маневренных колясках, много. У некоторых от носа идут такие же трубки к специальным сумочкам, а они спокойно сидят в кафе, рассматривают картины, прицениваются к овощам у зеленщика, смеются. Поначалу стыдливо отводишь от них глаза, потом начинаешь исподволь рассматривать, а потом привыкаешь – ну, инвалид. Ну, едет. И молодец. И правильно делает.

Это с хрустом был раздавлен миф восьмой: сделать доступную среду для инвалидов сложно. Ерунда – в Дании все доступно, и барьерность-безбарьерность никого не напрягает, ни обычных людей, ни самих инвалидов.

После косы вернулись немного назад – там стоял маяк. Интернет говорил, что на маяк можно подняться. Но он не объяснил, что это очень узкая крутая лестница с бесконечным количеством ступенек. Вброшенные ветром в дверь маяка, с песком, скрипящим в мокрых кроссовках, волосами, стоящими только дыбом и не желающими ложиться на место, мы поздоровались со смотрителем и по его жесту пошли наверх. Где-то на середине лестницы я опухла. На трех четвертях поняла, что умру прямо здесь. На четырех пятых прижалась к стене и втянула живот, чтобы пропустить спускающихся. Иначе там было не разойтись. Когда закончились деревянные ступеньки, и после них пошла трехметровая железная лесенка, я снова вспомнила, что боюсь высоты. На дрожащих ногах вылезли на смотровую площадку вокруг маяка. Узкий деревянный помост, безусловно, ненадежный, огороженный невнятными на мой взгляд периллами, и главное – ветер! Тут он был такой, что просто прижимал к башне, не давая сделать ни шагу. Или к периллам – смотря с какой стороны ты стоял. Никакая сила на свете не заставила бы меня разжать руки, отпустить перилла и пройти по этой площадке. Кроме любопытства.

Мама, держи меня крепко, - вцепился в мою руку Женя.

Вид с маяка открывался такой, что он потом мне иногда снился во сне. Это залитое не солнцем – светом пространство, четкая полоска между морями – синим и коричневым, вересковые пустоши вокруг и несколько маленьких фахверковых домиков внизу – красота не просто сумасшедшая – редкостная. Такого я нигде не видела. Наверное, из-за этого странного освещения. И, конечно, мозг никак не может согласовать с глазом одну вещь: общая вода, но четко разного цвета, без переходных полутонов, как, например, при смене глубины, и создается впечатление, будто моря разделены невидимым барьером, из-за которого ни прядь одного моря не вливается в другое.

Совершенно обалдевшие, пошли осматривать Скаген. Маленький, почти игрушечный городок. Аккуратные улочки, миленькие домики, узенькая железная дорога со светофориком – просто продолжение макета лего из Леголенда! Настолько красивый, что кажется какой-то декорацией.

Сели пообедать в ресторанчике. Мы уже привыкли к датской кухне. Сталкивались с разными неожиданностями. Вывели некие закономерности.

В некоторых ресторанах, конечно, кроме бутербродов, еще есть стейки. И морепродукты – тут их много. Рыба, креветки и даже лангусты здесь стоят столько же, сколько и мясо. Но рыбу датчане стараются непременно испортить толстым слоем панировки.

Несколько раз мне приносили селедку. Когда я впервые положила кусочек в рот, я подумала, что она во что-то обмакнулась нечаянно. Ты готовишься к одному вкусу, а получаешь совершенно другой, как если бы взял горчицу, а это оказалось варенье. Селедка здесь сладкая! Сладкая, да! Неожиданно. Правда, по-своему вкусно.

Миф девятый махнул рыбьим хвостом, ныряя в глубину моря: не верь глазам своим. Не все то соленое, что селедка.

А видов икры мы уже попробовали штук пять. Ни в какое сравнение с нашей не идет – пресная и резиновая какая-то.

Вода здесь стоит дороже кофе. Ну или столько же. И это не кофе дешевый, это вода дорогая. От 200 рублей за бутылочку.

В ресторанчике разговорились с мальчиком-официантом – он обратился к нам по-русски. Оказалось, поляк из Познани, приехал на заработки. Говорит, для них это обычная практика – в Дании на турсезон всегда нужны рабочие, а платят здесь хорошо.

Уезжать из Скагена откровенно не хотелось. Это было первое место в Дании, где не шел дождь, и все здесь было какое-то чудное, по по-хорошему… В общем, это было милое Зазеркалье. В таком Зазеркалье и пожить хочется.

Но… Накануне вечером мне не спалось. С этой фразы начинаются все наши отклонения от логичной прямой. Я даже думаю, что муж скоро мне будет подсыпать снотворное в чай.

Ясно было только одно: до Копенгагена доехать мы за вечер после Скагена не успеем. Значит, новое место ночевки должно быть с какой-то изюминкой. И еще не давала покоя мысль: как это – мы были в Дании, на родине викингов, а викингов видели только мертвых, в музее. Конечно, может, хороший викинг – мертвый викинг, но это скучно. Просторы рунета давали информацию невнятную. Собрав остатки мозга, начала искать информацию на английском. И нашла! В деревушке рядом с городком Рибе есть некая деревня викингов. Довольно большая. Едем? Едем.

В самом Рибе отели были смутными, поэтому выбрали некий «Колдингфьорд», соответственно, в Колдинге на берегу фьорда. Доехали вечером. Отель был похож на Бельведер. Совершенно не в датском стиле. Старинные кирпичные двухэтажные здания, лепнина, резная чугунная решетка, потрясающая балюстрада, брусчатка вместо асфальта – и все это в огромном парке, да еще и с видом на воду. Получили на ресепшене карточку от номера. Прошли к своему корпусу. Вдруг белые деревянные двери распахнулись нам навстречу. Мы посторонились – кто-то же выходит? Никого. Подумали. Вошли. Двери закрылись. Я такого нигде не видела: обычные деревянные белые двери с крашеными рамами – даже не пластик – и распахиваются сами. В старинном здании в сумерках выглядело сказочно. О фотоэлементах думать не хотелось, и мы придумали легенду о призраке дворецкого, который ходит по отелю и присматривает за всем. Номер, как обычно, хай-тек. Огромный номерище.

Мы поужинали и сходили в бассейн. Лезть во фьорд в плюс пятнадцать при сильном ветре после наших бесконечных промоканий и продуваний не хотелось совершенно.

Потом я нашла информацию, что этот отель отелем стал недавно, а изначально его сто лет назад построили как детский туберкулезный санаторий. Дети долго жили вдали от дома, и власти решили, что им удобнее будет в настоящем дворце. Это дворец, выстроенный для детей. Но потом туберкулез в Дании победили. И санаторий стал отелем.

Кузнец и волшебник

Му-у-у! – низко замычало что-то.
Мам, корова, да?
Бык.

Мы шли по песчаной дорожке к низкому домику, крытому толстенным слоем соломы. Деревня викингов. Нас обогнал веснушчатый парень, стриженый под горшок, в домотканой рубахе, портках и невнятных чуньках. У длинного домика сидела девушка с распущенными волосами, одетая в юбку из грубой ткани, кофту, с каким-то передником. На плечах у нее лежал зеленый толстый платок. Девушка что-то мастерила.

Войдя в дом, осмотрелись. Глаза долго привыкали к полумраку. Слева и справа – длинные ряды деревянных полатей, на которых были равномерно разложены шкуры. В середине – такой же длинный огромный стол. Вдоль него – скамейки. Сбоку горит огонь, на нем висит котелок, и парнишка, похожий на того, что обогнал нас, помешивает в нем что-то. Идет густой пахучий дым.

Деревня викингов около Рибе живет такой же жизнью, как при викингах. Это не музей, это место, где воссоздан их быт, а сотрудники деревни – такие же экспонаты, потому что реально (по крайней мере, днем) живут в ней. У них большое хозяйство: выйдя из дома, мы увидели того, кто мычал – большого черно-коричневого быка. Рядом с ним ходили две коровы, а поодаль лежал привязанный к колышку полосатый, как тигр, бычок. Дети тут же бросились его гладить, и бычок терпел, нервно поводя ушами. Рядом ходили козы, а в загоне бегали поросята, куры и огромный пестрый петух.

В соседнем доме мы увидели пустую кузницу. Дети побили молотом по наковальне (Женя – с моей помощью, иначе он молот и не поднял бы), пораздували огромные меха. Дальше мы увидели еще один дом, такой же длинный и темный, с такими же спальными местами, и какая-то пожилая женщина в одежде викингов, закатав рукава, раскатывала на столе настоящие лепешки, и мука взлетала под ее руками и медленно оседала в луче света, падающем из узкого окна.

Мы дошли до какого-то места жертвоприношения. На длинных кольях там была растянута шкура лошади с оскаленной головой, а рядом, поменьше, шкура козла, тоже с головой и рогами. Под дождем мокли баночки с монетками и остатками пищи. Женя бросил лошади рублик.

Перешли по деревянному мостику через речку. Из-за кустов слышался металлический звон. Пошли на звук. Вдруг прямо на нас с мечом в руке вышел загорелый рыжебородый викинг в зеленой грубой рубахе, серых штанах и мягких кожаных сапогах. Там была какая-то мастерская, где под навесом несколько викингов вырезали что-то из дерева, а чуть дальше еще один чинил шлем. Рядом стояла корзина с мечами и шлемами. Можно было надеть, пофотографироваться и даже слегка подраться на мечах. Шлемы были жутко тяжелыми, а меч я, например, удержать одной рукой могла бы, а вот драться – точно нет, только двумя. Юноши-викинги были такими натуральными, что мы невольно залюбовались. В определенное время они устраивают для детей рыцарские турниры, где учат драться, стрелять из лука и т.д., но наши мальчишки застеснялись – все общение на английском, которого Женя не знает, а Арсений подумал о спецлексике, которую они вряд ли учили на уроках – и не пошли.

Дальше у викингов – мастерские. Сидит в маленькой кузнице кузнец и кует мечи. Мы постояли, понаблюдали за его работой, поговорили. Оказывается, небольшой кинжал можно выковать за день. Меч – дня за три. Он говорил, что острие специально делает тупым, чтобы никто не поранился – это же не боевое оружие. Кузнец поддувал меха, стучал молотком, рассказывал, а потом дал Жене подержать теплый, только что выкованный клинок, и восторженный Женя сказал, что он теперь мечтает стать кузнецом.

Рядом в палатке что-то шили женщины. Они были одеты в длинные юбки, простые блузки типа лифов, на плечах или рядом – прямоугольные накидки. И у всех какие-то украшения: бляшки, пряжки, броши, подвески, замысловатые браслеты.

Я заглянула в большой открытый дом по соседству и глазам не поверила. Посередине у верстака на кучке стружек стоял волшебник. Он был лет семидесяти, высокий, плотный, круглолицый, на глазах его ловко сидели небольшие очки, а белые волосы были собраны в хвост длиной до пояса. Одет он был тоже в грубую рубашку и штаны. Волшебник поднял глаза, коротко посмотрел на нас и продолжил свою работу. Он вырезал на большой деревянной поверхности фантастическую летящую птицу. Рядом стояли уже готовые резные изделия поразительной красоты. Маленький ножичек ловко ходил в его руках. Мы подошли поближе. Одно движение – и у птицы открылись глаза. Еще несколько точных взмахов – и она приоткрыла клюв.

Можно было стоять и смотреть бесконечно, но дети потащили нас дальше.

В реке рядом стоял корабль. На судах викингов можно было ходить и в море, и в реке, они были хитро устроенные, небольшие и верткие. В длину они были метров по 30, а в ширину чуть больше четырех. Разместиться там могли от 30 до 70 гребцов. Боевые корабли викингов назывались драккары, а торговые – кнорры.

Начался дождь. Арсений надел капюшон. Его обогнала пожилая женщина в длинной юбке, прикрывающаяся сверху толстым растянутым платком-накидкой.

Это мой зонт, у викингов такие зонты были, - сказала она ему по-английски и улыбнулась.

Нам оставался корабль викингов и детская площадка, перебраться к которой можно было по камням в воде. Был, конечно, путь и посуху, кривой и неудобный. Первый на камни залез папа. Дети весело заскакали по камням вслед за ним.

В сувенирном магазине мы с Алешей купили по ложке, выкованной местным кузнецом, мне кожаный браслет с кованой змеиной головой, а детям понравились амулеты в виде топоров викинга.

Пообедать решили в Рибе. Рибе – старейший город Дании, основан не позже 8-го века. Маленькие мощеные булыжником улочки с фахверковыми домиками, на которых написан год – 1735, 1629…

Город пережил чуму, наводнение, которое потопило 8 тысяч его жителей, крупный пожар, войска Наполеона и Гитлера, потерю главного источника дохода –– когда-то из здешней реки О Рибе корабли выходили в море, а потом устье реки заилилось, и мореходство в Рибе умерло.

Рибе знаменит несколькими вещами. Во-первых, тут один из самых старых датских соборов – его заложили в 12 веке.

Во-вторых, здесь многое сохранилось от средневекового быта. Например, зеркала на фасадах домов. Знаете, зачем они нужны? В средние века женщине неприлично было выглядывать в окно. А знать, что происходит на улице, хотелось. Вот женщины и придумали такую систему зеркал, при которой и приличия соблюдены, и любопытство удовлетворено.

В-третьих, здесь в 1641 году казнили самую известную датскую ведьму. Ее звали Марен Сплид (Сплидс). Была она содержательницей гостиницы, а муж ее портным. Сосед, тоже портной, позавидовал их достатку и сообщил Великой Инквизиции, что известная горожанка Рибе Марен Сплид – ведьма. Мол, она вместе с двумя незнакомыми ему женщинами проникла к нему в дом ночью, схватила его, дунула ему в рот, чтобы извести. Его вырвало чем-то живым. Марен задержали, судили, однако муж и горожане вступились за Марен, и ее оправдали. Но соседу очень хотелось монополизировать бизнес. Два портных – меньше денег каждому. И он снова донес на Марен, уже королю Кристиану Четвертому. А король был известен тем, что охотно верил в ведьм и их злые чары. Тем более, что дела у него как раз пошли не очень хорошо, и в правлении намечался кризис. Кто виноват? На ведьм удобно все свалить. При Кристиане Четвертом, любимом короле датчан, было сожжено больше всего ведьм. Король повелел судить Марен еще раз, и ее снова оправдали. Тогда Марен король сам взялся судить женщину. Марен пытали, она призналась, и ее сожгли около Рибе. За 80 лет в Рибе обнаружили 22 ведьмы. 11 из них сожгли. Это в маленьком городке!

Заночевать решили в том же Колдинге – очень понравился отель. И снова здесь были сплошь пенсионеры. Но мы уже поняли: в Дании очень хорошие пенсии. Очень. И пенсионеры могут позволить себе ездить по стране и жить в отельчиках. Пока остальные датчане работают. Средняя продолжительность жизни здесь – 78 лет у мужчин, 86 – у женщин.

Утром выехали в Копенгаген, но попали в пробку на автобане и ушли на проселочную дорогу. Там были очень милые деревушки, а потом за листвой блеснуло море, и мы решительно свернули к нему. Уютные домики, сосны, пустой песчаный пляж и море, море, море. Походив по пляжу, вернулись к машине. Рядом было уличное кафе на два столика. Взяли по хотдогу и чашке кофе. Хозяин – приветливый датчанин – недоумевающе спросил, почему наши дети не учатся, ведь август. Мы сказали, что мы из Москвы, и у нас школьники начинают занятия с первого сентября. А бедные датские дети в августе учатся. Впрочем, в такую погоду больше все равно делать нечего. Хозяину было скучно, поэтому мы разговорились. Оказывается, та ужасная дождливая ветреная погода, которую мы так проклинали – это хорошая погода. Хозяин недоумевал, чем она нам не понравилась – при том, что за время нашей беседы дважды начинался короткий, но сильный дождь. Говорил, здесь бывает так, что дождь не прекращается неделями.

Я спросила, пользуются ли они почтовыми ящиками, которые стояли у каждого дома, и хозяин ответил – а как же! Чуть позже мы увидели почтальона на велосипеде со стопкой газет. Это при том, что интернетизация Дании высока. Однажды на открытой площадке для отдыха посреди трассы, где были только мусорка, туалет и столик со скамейками, мы увидели табличку, на которой крупно написан логин wi-fi и слово free.

Простившись с датчанином, мы доехали до Копенгагена, припарковались в центре – начинались выходные, и стоянка была уже бесплатной – и пошли гулять. Алеша как дипломированный философ непременно хотел найти памятник Сёрену Кьеркегору. И мы его нашли. Во дворе какого-то то ли университета, то ли еврейского центра. Потом надо было купить сувениры. Сделали мы это на главной торговой улице, особо не заморачиваясь. Ну и вымокнуть напоследок под датским дождем – а как же без этого!

Улетала из Дании я все-таки с радостью. Очень некомфортно жить в стране, где все с виду так, как и у тебя на родине, но по сути абсолютно по-другому. Арабские страны, например, и по форме другие. Индия и Китай – тоже. Поэтому ты заранее настраиваешься, что все иное. А здесь – просто страна антиподов. Где все удобно, рационально, и чтобы оно таким оставалось, ты тоже должен вписаться в жесткие рамки этой рациональности. Я поняла, почему они убили жирафа Мариуса, здорового, но не пригодного к размножению. Зачем его кормить, если он не будет размножаться? Это нерационально. Никакой жестокости – да что вы! Просто, если отступить от этой правильности, рухнет весь строй. Дожди – значит, чтобы не было грязи, весь город в асфальт и брусчатку, а приствольные круги деревьев накрыть. И ты мокрый, но чистый. Нужны городу деревья, мало их, плохо растут – значит, каждое из них – ценность, и чтобы их сохранить, мы не дерево спилим, а в здании, до перекрытия которого оно доросло, дыру проделаем. Трактора на полях чистейшие, заборы аккуратнейшие, все подстрижено и замечательно, потому что это правильно. И от этой правильности хочется сбежать. Туда, где есть место небольшому хаосу и романтике. Потому что, если верить мифам, только из хаоса может что-то родиться. Из порядка не рождается ничего.

А здесь – даже пресловутые капли датского короля на поверку оказались лекарством от кашля.

Так что до свиДания, а точнее, прощай!