Путешествие по Европе. Часть 3.

17.07

Платамонас (Греция) – Скопье (Македония) – Белград (Сербия)

Из Платамонаса мы поехали сразу в Белград. По дороге решили пообедать. Я предложила Македонию – никогда там не была и не факт, что буду. Заехали в Скопье. По навигатору нашли центр, восемь раз проехали мимо главной площади с памятником конному воину и фонтаном, покрутились около Триумфальной арки, но так и не нашли, где оставить машину. Поэтому свернули в какую-то улочку, обнаружили парковочное место, а уже от него пошли выбирать едальню. Нашли гибрид пластиковой забегаловки и респектабельного кафе, в котором, несмотря на будний день, сидели люди. Заказали что-то, ткнув пальцем в меню наугад. Официант, парень лет 25, охотно шутил на смеси английского с непойми чем, объяснял, что за еду мы выбрали, советовал, что взять детям. Нас устраивало: выглядело все это, как окраина Мытищ, но было очень уютно и приятно почему-то. А когда оказалось еще и вкусно, мы решили, что судьба нас все же любит местами.

В Белграде нас ждал отель прямо в центре, с нормальной парковкой и огрооомным номером. О, как было приятно после длинного пути там просто рухнуть!

 

18.07

Белград (Сербия)

Весь центр Белграда можно легко пересечь пешком. Что мы и сделали. Не раз.

Основан Белград был еще кельтами в 4 веке до нашей эры и назывался Сингидун. Затем его захватили римляне, потом остготы, затем его еще попередавали из рук в руки, пока веках в 6-9 уже нашей эры не забрали себе сербы. Почему назвали Белградом? В нашем Белгороде, например, меловые холмы белого цвета и камень известняк, из которого строили дома. Здесь, говорят, белыми сделали стены крепости.

В средние века за него ожесточенно бились, как и за любой крупный стратегический город Европы – стоит он на слиянии рек Савы и Дуная. Венгры, болгары, византийцы, австрийцы, турки, – всех не перечесть. Последние жили тут дольше всего, активно угнетая славян по своей давней привычке. Захватили турки Белград далеко не сразу: в 1440 году взяли в осаду, получили по зубам и построили рядом с ним укрепленный гарнизон, с помощью которого восемьдесят лет атаковали Белград. Восемьдесят! При том, что было очень надо: крепость прикрывала путь в Венгрию и дальше в Европу. Только в 1521 его захватил султан Сулейман. Затем Белград рос и развивался, на османский манер, конечно. В 18-19 веках за него опять сражались все, кому не лень. Сами сербы активно помогали отбивать его от турок, за что расплачивались собственной спиной: после одного из восстаний (тоже интересно – взбунтовались сербы в 1804 году и захватили город аж на 9 лет, а потом турки опять их выбили оттуда) – так вот, после этого восстания янычары получили официальное разрешение грабить город и убивать его жителей в течение 12 дней.

Только в 1878 Сербия получила независимость. Белград активно отстраивался. Представляю, какой красивый это был город до Второй мировой войны: на центральной улице князя Михаила сохранились несколько зданий, которые сделали бы честь даже моей архитектурной любимице Вене.

В первую мировую он практически не пострадал, а во вторую немецкая авиация стерла его с лица земли. В Белграде есть интересный дом. От него уцелел только фрагмент очень красивого фасада. Казалось бы, снести – и все. Нет. Сербы фрагмент отреставрировали и оставили, а за ним построили нейтральное здание из чёрного стекла. Чтобы помнить.

А вообще – досадно, потому что у города богатейшая история, но большинство зданий – унылые советские новоделы.

Женя заявил, что у него острая нехватка общения с животными, и мы пошли в старую крепость, где был еще и зоопарк.

Крепость огромная, с башнями, пушками, красивой каменной кладкой – можно ходить и ходить. Везде очень чисто, много уютных газончиков. Есть музей военной техники – небольшой, но Арсений честно облазил все танки и пушки. Дети у нас по интересам расходятся: Женя категорически не понимает, кому интересны мертвые железки на колесах, его тянет к мягким уютным зверюшкам, Арсений же не любит эти вонючие комки шерсти, зато устройство тормозной системы хоть форда, хоть танка, знает наизусть.

Поэтому после танков спустились в зоопарк – благо и он был небольшим. Посмотрели на утомленных жарой животных, сами тут же устали и пошли пить коктейли в ближайшую кафешку.

Пока пьем их, расскажу о том, что интересно: как только узнают, что ты – русский, радушие возрастает вдвое. Одно из самых красивых зданий Белграда – отель Москва. Тут есть памятник Николаю Второму. В ресторанчиках наших детей бесплатно угощали конфетами, просто горсти ссыпали в руки, приносили десерты за счет заведения, пытались разговаривать по-русски… Ощущение – ты попал в город детства, где не был лет тридцать, тебя лично никто не знает, но очень уважают твоих бабушку и дедушку, а уж о прадеде и говорить не приходится.

Я все два дня так и проходила с блаженной улыбкой и мыслью рефреном: русский и серб – братья навек!

Коктейли выпили, идем дальше. Крепость и звери – это была детская часть программы, а для себя мы выбрали Национальный музей с картинами. Очень рекомендую: есть на что посмотреть – и Матисс, и Ренуар, и Рубенс, и Ван Гог, и Дюрер…

 

19.07

Белград (Сербия)

Сегодня мы решили просто побродить по городу. Шли, ели мороженое, смеялись, присаживались на лавочки, угадывали, что нас ждет за углом – и вдруг увидели много старых машин за ограждением. Не то чтобы рухлядь, скорее, благородное старение. Пока рассматривали их, откуда-то вынырнул парень и предложил зайти внутрь. Сказал, это музей ретроавтомобилей. Плата за вход была смешная, и мы вошли.

А там – огромный ангар, полный очаровательного автомобильного старья, блестящего крыльями, меряющегося капотами…

Был в Сербии такой министр информации и культуры – Братислав Петкович. Но по совместительству он же еще и наследник клана кондитеров, которым принадлежит старейшее кафе Белграда с немудрящим названием «Петкович». В семнадцать лет этот юноша бледный с взором горящим приобрел первую машину. Вот он, Ford T 1925 года, знаменитая Лиззи из мультика «Тачки», машина, с которой начались массовая автомобилизация Америки – и этот музей. Петкович увидел старушку у какого-то нефтяника и безуспешно ходил за ним год или два – владелец наотрез оказывался ее продать. Однажды Петкович случайно упомянул в разговоре довоенного сербского тенора. Нефтяник оказался его фанатом. Тогда Петкович добавил к деньгам – пятистам тысячам динаров – граммофон десять пластинок этого тенора. Так в 1965 году у него появилась старушка Лиззи. 

Затем Петкович продолжил коллекционирование, ибо дела на плюшечно-пирожном фронте шли неплохо. А в девяностые выставил свою коллекцию на всеобще обозрение.

Сегодня в ней более ста машин. Мы обнаружили Ford Pilot 1903 года. Говорят, именно эта машина (или такая же, тут мы точно выяснить не смогли) первой появилась в Сербии. Купил ее торговец Божа Радулович, но сам водить не решился и пригласил фотографа Сретена Костича: мол, ты непьющий, и рука у тебя твердая. В 1903 году первый автомобиль прибыл в Белград на поезде, с ним в комплекте прилагался шофер, который должен был обучить сербов управлять автомобилем. Костич выпытал у него все премудрости, потом открыл свою автошколу и даже Общество автомобилистов. Первые автомобильные права – как раз Сретена Костича – сохранились, Петкович за ними гонялся несколько десятилетий, наконец, купил. Но мы их не сфотографировали – расползлись по музею и увлеченно рассматривали машинки.

Вот Charron 1908 года. Колеса и руль деревянные, сиденья стеганые, над капотом – медная змея. По сути, самодвижущаяся карета. Говорят, принадлежала королю Сербии.

Я запала на Mercedes-Benz 300C Cabriolet 1955 года, в народе его называли «Аденауэр», поскольку на нем ездил канцлер ФРГ. Сейчас на таком на работу бы…

Недалеко – уникальные экспонаты из гаража маршала Югославии: Иосип Броз Тито ездил на этом Cadillac Eldorado De Ville 1957 года и вот этих бронированных лимузинах Mercedes – один принадлежал ему самому, другой – его жене.

Просто посмотрите на эти потрясающие машины. Они того стоят.

Кому интересно – вот адрес музея: Majke Jevrosime, 30.

 

20.07

Белград (Сербия) – Краков (Польша)

Весь день мы не спеша ехали из Белграда до Кракова, где решили переночевать. Помимо сувениров и воспоминаний, увозили с собой мешочек конфет и сверточек с плюшками, который нам выдали в отеле на дорожку. Мелочь, а приятно.

Мы выскочили из Сербии, обогнули Будапешт и въехали в Словакию. Дорога стала очень живописной: невысокие горы, леса, черепичные крыши, солнышко…

Машин было немного, мы весело болтали. Нас обогнали два мотоцикла. На одном сидели двое, явно мужчина и женщина, на втором – женщина. Мы бы и внимания не обратили, но это были мощные брутальные мотоциклы, с кожаными баулами и притороченными спальниками.

Через полчаса мы увидели эти же мотоциклы стоящими на обочине. Троица смотрела в навигатор и о чем-то совещалась.

Еще минут через двадцать дети заявили, что хотят размять ноги, и неплохо бы пообедать чем-то поинтереснее чая. Конечно, в багажнике лежал термос и бутерброды, однако в длинной дороге важно вовремя сделать перерыв, сменить мизансцену, чтобы наслаждаться километрами и пейзажами, а не тупо пилить.

Мы свернули в правый ряд и приготовились искать едальню. Вдруг нас снова обогнали эти мотоциклы. Алеша как-то автоматически в задумчивости прибавил газ, некоторое время мы ехали, не теряя их из вида, как вдруг справа навигатор показал кафе. Мы въехали на уютную зеленую территорию с гномиками и прочей дребеденью. Дети вылезли к деревянным столикам, придирчиво выбрали тот, что на отшибе. К соседнему откуда-то из-за угла, снимая шлемы, вышли эти трое мотоциклистов. Седоватый мужчина, седоватая женщина и молоденькая девчонка. По цветам костюмов мы опознали: муж и жена рулили, дочка сидела за спиной папы. Они сели рядом с нами, мы поздоровались, перебросились парой фраз и ушли каждый в свои семейные разговоры. Судя по всему, они обсуждали нас с нашими российскими номерами, мы – их. Наверняка они так семейный отпуск проводят. Какие молодцы!

 

21.07

Краков (Польша) – Освенцим (Польша) – Москва (Россия)

Экскурсию в Освенцим я бронировала за месяц: туда нельзя так просто приехать и пойти гулять по лагерю. Ты должен быть в составе организованной группы. Экскурсии ходят часто, гиды говорят на всех языках. Я выбрала русский, чтобы детям было понятно.

Мы подъехали из Кракова к Катовице, дальше по указателям свернули на парковку и пошли искать вход. У нас проверили бронь, выдали наушники, чтобы даже на расстоянии слышать гида, наклейки на одежду – определенного цвета, как семьдесят пять лет назад заключенным, сбили в стайку и повели по территории.

Вот она, знаменитая надпись: «Труд освобождает». И бараки, бараки, бараки.

Основали Аушвиц немцы 20 мая 1940 года на базе бывших армейских казарм. Отселили поляков с прилегающих деревень, обнесли территорию бетонным забором, разделили на зоны колючей проволокой, в охрану назначили бригады СС, свезли заключенных, разделили по разрядам: политические, уголовники, евреи, цыгане… В соответствии с этим каждому на одежду выдали нашивку определенного цвета: политзаключенным – красные треугольники, уголовникам – зеленые, евреям – желтую звезду Давида… Машина запустилась.

Заключенные работали по шесть дней в неделю, жили впрогололь, спали на соломе, в грязной тонкой одежде, которая на спасала от холода. Нары в бараках громоздились в три ряда, и на каждой ячейке лежали несколько человек, поэтому антисанитария была страшная. Соответственно, и смертность в лагере была очень высокой. Кто заживался – расстреливали. Но это было неэффективно. 3 сентября 1941 года немцы испытали газ Циклон Б. Оказалось, это возможность уничтожать людей оптом. Так в Аушвице заработали газовые камеры, и печи крематория перестали справляться с нагрузкой.

Лагерей в комплексе несколько: Аушвиц-1, Аушвиц-2, Аушвиц-3.

Собственно, главным был именно Аушвиц-2. Туда проложили железнодорожную колею. Все, кто попал в вагон с пунктом назначения «Концлагерь», переставали быть людьми, они становились биомассой. Человек, оказывается, годится на многое: волосы – на ткань, кости – на муку, тело – на удобрения, золотые коронки – на кольца, газ от экскрементов – для биотоплива, кровь – себе подобным, кожа – на абажуры и сумочки... В дело может идти все. И только если уже не нужно столько, их просто пускают в расход.

Ежедневно составы привозили целые семьи, которые думали, что их просто переселяют в новые гетто. Вещи люди оставляли в своих вагонах или на перроне. Их успокаивали: вам все принесут. Затем из прибывших отбирали взрослых здоровых мужчин и женщин – примерно одну четверть. Остальные три четверти – дети, старики, больные, слабые сразу шли в душ – так назывались газовые камеры. Они раздевались, заходили в помещение, и из кранов начинал поступать газ. Умирали люди медленно, в мучениях. Кто-то откусывал себе язык. Кто-то выцрапывал глаза. Тела забирала зондеркоманда – специально отобранные заключенные. Выдирали коронки, осматривали на предмет колец, срезали длинные волосы. И относили в крематорий. Пепел просеивался – вдруг там еще какое-то сокровище окажется – и относился на поля как удобрения. 4 газовых камеры и 4 крематория Аушвица могли превратить в пыль 8000 человек в сутки. Но к 1944 и они перестали справляться. Трупы параллельно сжигали в рвах или просто кидали туда и присыпали щелочью.

Тех, кто мог работать, отправляли на предприятия или фермы лагеря.

Близнецов, карликов и прочих нестандартных людей забирал к себе доктор Менгеле – для медицинских опытов. Он пересаживал непересаживаемое, делал операции без наркоза, кастрировал.

Организовано все в лагере было с пугающей конвеерностью, очень технологично.  Единственное – немцы либо уничтожили документы, либо не вели учет прибывшим – возиться еще с бумагами, когда их дело – стереть с лица земли, и точка. Поэтому цифры в миллион-полтора уничтоженных – очень приблизительны.

Идешь – и ужас на тебя накатывает последовательно, не весь сразу, а словно ты погружаешься в бездну. Комната, доверху набитая очками. Еще одна – с волосами. Огромный зал с обувью. Детские ботиночки… много…

  Уничтожение миллионов людей на этих фабриках смерти, сожжение дотла деревень с детьми и стариками, карательные экспедиции против мирного населения, переработка тех же волос в ткань, да просто закидывание евреев грязью и камнями на улицах – все это делали обычные люди. Не единичные «отморозки». Десятки тысяч обычных людей. Таких, как мы с вами. Вот они идут мимо по улице, такие приятные с виду, а завтра один станет расстреливать стариков в упор, второй сожжет детей, третий будет издеваться над теми, кого объявят «другими». Самое дно падения человека… И живи теперь с этим…

После Освенцима мы долго ехали молча. Потом как-то отошли.

Ночевать уже нигде не стали и утром 25 июля въехали в Москву.